С 8 по 10 июня в ташкентском театре «Ильхом» имени Марка Вайля проходил первый Центральноазиатский фестиваль независимого кино - CAFIF (Central Asian Festival of Independent Films, cafif.net). В нем участвовали кинематографисты Узбекистана, Кыргызстана, Казахстана и Таджикистана. В программу фестиваля вошло более пятидесяти фильмов сорока авторов, созданных в жанрах анимации, видеоарта, игрового и документального кино.

«Идеология без «идеологий»

«Идея создания регионального фестиваля зрела давно, основной нашей задачей была консолидация авторов из стран Центральной Азии», - говорит художественный руководитель проекта режиссер Олег Карпов. – «Причем, программа, да и вообще вся идеология фестиваля, никоим образом не зависит ни от госструктур, ни от общественных организаций и фондов, традиционно опекающих культуру».

Карпов отметил, что фестиваля независимого кино, подобному CAFIF, «еще не было ни в одной из среднеазиатских республик».

«В то время как интернет пестрит сообщениями, что, мол, Узбекистан – это тоталитарное государство с жестоким режимом, мы совершенно спокойно провели фестиваль, со стороны госорганов не было никаких препон», - комментирует Карпов.

Кадр из фильма «Бастион» (Казахстан)

Самоирония и серьезный подход

Стараясь показать, как развивалось независимое кино в Кыргызстане, Казахстане и Таджикистане, охватив при этом как можно больший временной период, организаторы отбирали фильмы, снятые как в наши дни, так и десять-пятнадцать лет назад. В узбекскую же часть фестивальной программы были включены последние работы видеоартистов, которые, по словам Карпова, «шли как продолжение фестиваля videoART.uz», и которых ташкентский зритель еще не видел».

«Мощная подборка фильмов позволила впервые за много лет сопоставить и сравнить не только различные национальные школы независимого кино, но и общие для региона тенденции», - говорит член жюри от Узбекистана, лингвист и режиссер Алексей Улько. – «Если упрощать, то по тематике фильмы можно разделить на две большие группы, в которых господствуют урбанистическая и сельская проблематика. Было интересно наблюдать, как многие авторы, привлеченные «вкусной» фактурой народной жизни, стремятся вместе с тем уйти от открытой декоративности, от ориентализма – с различной степенью достоверности».

Кадр из фильма «Страх» (Таджикистан)

С другой стороны, поскольку негативные образы, по определению Улько, «в целом более эмоционально выразительны», чем «позитивные», «источаемые официальным кино и СМИ во всем регионе», то, естественно, было много художественной оппозиции гламуру: картины разрухи, бедности, пьянства, торгашества, жесткости и так далее.

«Причем, если у наших соседей преобладает серьезное отношение к тому или иному жанру киноискусства, то в узбекском независимом кино присутствует элемент иронии или самоиронии, внутреннего «прикола», стремления мешать между собой языки высказывания», - продолжает Улько.

К примеру, это может быть клип, переходящий в видеоарт и кончающийся каким-нибудь «гэгом», либо - наоборот.

«Во всяком случае, есть стремление создавать какое-то многоплановое искусство, использующее эзопов язык, что киргизским и казахским коллегам иногда кажется слишком завуалированным, формалистичным, неактуальным, несоциальным, поскольку элементы «актуальности» и «социальности» для них гораздо важней», - заключает Улько.

Кадр из фильма «Бросок» (Казахстан)

О «независимом кино» и не только

Разнообразие тем, затронутых в фильмах, порождало и множество вопросов, в том числе, и о состоянии «независимого кино» в Центральной Азии, которое, по мнению кинокритика из Кыргызстана Гамала Боконбаева, «находится в глубоком кризисе».

Характеризуя киргизское кино, Боконбаев отметил, что при сформировавшейся идеологии между двумя ключевыми фигурами – Манасом и Чингизом Айтматовым – государство поддерживает, в основном, «национальные» или, по определению критика, скорее, «националистические» проекты.

В стране, по его словам, научились делать и кассовое зрительское кино, на котором, при закрытой языковой политике и использовании «боливудских» приемов, зарабатываются деньги, хоть и небольшие.

«Тем не менее, у нас свободное общение со всем миром, процветает фестивальное грантовое кино, и прокат фестивальных фильмов считается осуществленным бизнес-проектом, поскольку грантовые средства идут как на съемку картин, так и на зарплату для творческих коллективов», - говорит критик.

Кадр из фильма «Как Майкл Джексон» (Узбекистан)

Вместе с тем, некая «независимость» обернулась, по словам Боконбаева, независимостью от новых идей, поскольку при «свободе слова» и отсутствии видимых запретов непонятно, за что и против чего бороться.

Говоря об узбекском независимом кино, Боконбаев отметил, как бы в подтверждение слов Улько, что казахские и киргизские критики обычно высказываются о нем, как о кино «эстетском», в отличие от более «социального» кино в их странах.

«При этом «социальный» бунт художника в Кыргызстане относительно «безопасен» и требовать того же от узбекских коллег – сложно», - считает Боконбаев.

Кадр из фильма «Не про собак» (Казахстан)

Отмечая «креативность работ узбекских авторов», Боконбаев подметил, что такие фильмы снимаются, как правило, одним или двумя людьми и без какого-либо бюджета, на собственные средства, в отличие от соседних стран – Кыргызстана, Казахстана и Таджикистана, где у авторов есть возможность создавать картины на зарубежные гранты.

«Стило независимости»

Поскольку фестиваль не был конкурсным мероприятием и никаких мест на нем не присуждалось, жюри, куда вошли Владимир Тюлькин (Казахстан), Гамал Боконбаев (Кыргызстан), Орзумурод Шарипов (Таджикистан), Алексей Улько (Узбекистан) и Сесиль Хуберт (Бельгия), отметило памятными призами наиболее интересные работы.

Главными призами стали трехлитровый кувшин с вином под названием «Кислое вино посттворческого похмелья» с нанесенным на него логотипом фестиваля, а также «Стило независимости» - обоюдоострый клинок в ножнах, в рукоятку которого вмонтирована миниатюрная видеокамера.

Кадр из фильма «Старая история» (Узбекистан)

Кувшин с вином был вручен Александру Угаю (Казахстан) за фильм «Бастион», а «стило» - Эмилю Джумабаеву и Марату Алыкулову (Кыргызстан) за фильм «Страна и государство».

Другие участники фестиваля получили большие специально высушенные лепешки – под названием «Черствый хлеб нонконформизма». Каждый из членов жюри лично вручал лепешку автору (в том числе, и авторам из числа членов жюри), чей фильм наиболее пришелся по душе. Награжденные же отведывали свой честно заработанный хлеб под дружные аплодисменты, смех коллег и зрителей, собравшихся в фойе театра.

Кадр из фильма «Бабочка» (Узбекистан)

Счастливыми обладателями «Черствого хлеба» стали Зоя Фалькова («Бросок», Казахстан), Орзумурод Шарипов («11000 километров до Нью-Йорка», Таджикистан), Дмитрий Донской («Старая история», Узбекистан), Нигина Раджапова («Страх», Таджикистан), Владимир Тюлькин («Не про собак», Казахстан), Андрей Кудряшов («Бабочка», Узбекистан), Александр Барковский («Как Майкл Джексон», Узбекистан).

Международное информационное агентство «Фергана»