От простого к сложному. Что поможет развить экономику Узбекистана?
Большинство развитых стран известны своими товарами или услугами, которые они поставляют на мировой рынок: банковские услуги Швейцарии, японские автомобили, итальянская одежда, финансовые услуги Сингапура. Другими словами, некоторые страны (или общества) немного лучше, чем другие в производстве каких-либо товаров или в оказании каких-то услуг. Относительные и абсолютные преимущества в международном разделении труда, о которых говорил английский экономист Дэвид Рикардо в своей теории относительных преимуществ, сформированной в начале XIX века, — понятие достаточно интуитивное и часто используемое.
Возникает естественный вопрос: а в чем конкурентное преимущество Узбекистана и кто его должен найти? Какова функция государства в этом вопросе?
Культурные антропологи дают очень интересные объяснения по этому поводу. Например, что производство автомобилей и производство риса — очень похожие процессы. И то, и другое требует высокого уровня кооперации (работа в команде, коллективизм) и соблюдения определенного алгоритма — последовательности правил и действий. Ученые, продвигающие «теорию риса», утверждают, что успех автомобилестроения в Восточной Азии пришел, когда крестьянам объяснили, что производить автомобили — это как выращивать рис, только последовательность другая.
Несмотря на то, что это объяснение, возможно, и интересное, искать наше конкурентное преимущество через призму культурной антропологии или исторических традиций — занятие совсем не плодотворное. Как минимум потому, что «рисовая» теория появилась после того, как Япония и Корея стали успешно производить автомобили. А еще легко найти контрпримеры, опровергающие причинно-следственную связь: можно назвать дюжину автомобильных держав, где никогда не выращивали рис, а главное, есть очень много стран, где рис растет, но автомобилестроения нет.
Значит, дело не в ментальности людей, не в их привычках или темпераменте, а в чем-то другом. Поэтому обсуждение этого вопроса я хочу вынести из контекста социологии (ментальности), истории или антропологии, и попробовать рассказать, что на это отвечает современная экономическая наука.
Теория экономической сложности
Используя концепцию сложности, которая пришла в экономику из математической теории сложных систем, Рикардо Хаусманн (Гарвардский университет) и Сезар Идальго (MIT) предлагают оригинальный взгляд на проблемы развития экономики — теорию экономической сложности. В математике система называется сложной, если еe поведение непредсказуемо при том, что поведение каждой подсистемы предсказать можно. Это определение не исчерпывающее, но хорошо отображает интересную нам сейчас суть сложной системы.
Идея, на которую опирались исследователи при составлении «индекса экономической сложности», заключается в том, что богатство и потенциал стран возникает из производительного знания. Страны растут на основе знаний о том, как производить те или иные товары и услуги. Удельная сумма знаний, внедренных в экономику страны, измеряется фактором под названием «экономическая сложность» (economic complexity).
Товары и услуги различаются между собой в объемах производительного знания, необходимого для их производства. Оказалось, что чем больше знаний требуется для производства определенного товара, тем меньше стран могут его производить: например, медицинское оборудование и реактивные двигатели требуют больше коллективного производительного знания, чем более примитивные товары, такие как хлопок или нефть. Таким образом, исследователи смогли измерить уровень коллективного знания страны, отталкиваясь от продуктов, которые эта страна производит. Соответственно, страны, выпускающие продукцию, которую могут производить немногие другие страны, имеют больший объем коллективного производительного знания.
Существующая значительная и устойчивая корреляция индекса экономической комплексности и ВВП страны объясняется именно через процесс аккумулирования производственного знания. Только специализация на очень продвинутых технологиях может позволить достичь устойчивого высокого уровня благосостояния. Чем больше запас знаний страны о производственных процессах, тем больше продукции страна может создавать и тем сложнее эта продукция будет.
График показывает связь уровня ВВП на душу населения и Индекса экономической сложности. Страны, в которых доля экспорта природных ресурсов составляет более 10%, обозначены красным цветом, а синим обозначены страны с долей экспорта природных ресурсов менее 10%. Страны, в которых доля экспорта природных ресурсов относительно высока, намного богаче, чем ожидается от уровня сложности их экономик. Но все же уровень сложности и ВВП имеют сильную связь и для этой группы. А для «синих» стран индекс «объясняет» 75% вариации.
Кажется, что в век глобализации и развития коммуникаций бедным странам только и следует копировать технологии развитых стран, вот вам готовая стратегия догоняющего развития! Но, как показывают авторы этих исследований, недостаточно просто предложить формальное образование, которое авторы называют «эксплицитным» знанием.
Производительное знание состоит еще из неявной (имплицитной) части. Имплицитное знание, которому намного тяжелее обучить, представляет собой концепцию тяжело передаваемого знания. Это могут быть навыки технолога, опыт ведения бизнеса менеджерами или даже интуиция шеф-повара. Из-за этого страна может развиваться только путем перехода от товаров, которые она уже производит, к товарам, которые требуют похожего набора технологий и знаний.
Проще говоря, если в стране есть множество компаний, которые производят микросхемы для мобильных телефонов, то вероятность, что в стране появится компания, которая начнет производить планшеты, высока, и наоборот, если какие-то товары в стране вообще не производятся, то шансов, что страна начнет их производить, мало. Не будет хватать квалифицированных людей, ресурсов, мощностей.
Тем самым, индекс экономической сложности (ECI) показывает, что страны, которые имеют сложную структуру экономики (производят наиболее диверсифицированные товары и услуги), обычно и являются самыми богатыми (исключение составляют только нефтедобывающие страны).
Ректор Московской школы управления «Сколково» Марат Атнашев дает прекрасную аналогию структуры экономики и игры в скраббл: «В теории экономической сложности экономика – это такая глобальная игра в скраббл, где технологии – буквы, а товары – слова. Чем больше у вас букв, тем больше слов позволяет составить каждая новая буква. Если вы бедная, отсталая страна, то даже освоение новейшей технологии откроет вам сравнительно немного производственных возможностей. В развитой экономике новая технология дает мультипликативный эффект сразу во многих смежных отраслях».
Технологическая карта мира
Одной из первых публикаций по этой теме у Хаусманна была разработка карты мирового технологического пространства (product space). На основе теории сложных связей (network science) эта карта показывает технологическую связь различных продуктов. Вот как она выглядит:
Цвета на карте определяют различные отрасли: текстильная промышленность (зеленый), сельское хозяйство (желтый), строительные материалы (красный), машиностроение (синий), электроника (бирюзовый), химия и здравоохранение (фиолетовый).
Уровень сложности продуктов увеличивается справа налево и от периферии к центру. Размер круга — это объем торговли данного продукта на международном рынке. Длина линии, связывающей продукты, представляет собой простоту освоения одной технологии при наличии другой. Интуитивно понятно, что линия, связывающая картофель и автомобиль, длиннее, чем линия, связывающая планшеты и смартфоны.
Конкурентные преимущества в центре технологического пространства позволяют легче осваивать соседние индустрии. Расположение отраслей страны на этой карте еще и показывает, насколько реально освоение определенных технологий для данной экономики на данном этапе развития. Отсутствие конкурентных секторов в центральных узлах замедляет экономическое развитие.
Вот так, например, выглядят в технологическом пространстве развитые экономики Японии и Германии (ECI=2,46 и ECI=2,15, первая и третья в мире по уровню сложности) и опирающаяся на легкую промышленность экономика Камбоджи (ECI=-0,69, 89-е место в рейтинге).
Япония
Германия
Камбоджа
Карта узбекской экономики
Карта узбекской экономики на глобальной технологической карте выглядит довольно уныло. Наш ECI=-0,89. Мы занимаем 97-е место в мире по уровню сложности нашей экономики (для сравнения: в 1995 году мы занимали 88-е место).
Узбекистан
Крупные пятна коричневого цвета — это газ, медь и другие металлы. Розовое пятно слева — это уран и радиоактивные химические элементы. Зеленые точки — это легкая и текстильная промышленность. Производство бытовой техники, автомобили, машиностроение, строительные материалы, мебельная промышленность и прочие «локомотивы экономики» невозможно различить невооруженным глазом. Фрукты и овощи в нижнем углу карты тоже относительно небольшие. Как видно, у нас достаточно мало секторов, которые могли бы обеспечить нас конкурентными преимуществами на мировом рынке. Наши возможности находятся на периферии и сконцентрированы в «простой» части технологического пространства, в центральных узлах отсутствуют конкурентные отрасли.
Что мы можем?
Существующая технологическая позиция Узбекистана слишком слаба для того, чтобы мы сами могли создавать новые технологии. У нас низкое качество трудовых ресурсов и высокая цена привлечения капитала. Что мы реально можем — это развивать наши периферийные сектора вроде легкой промышленности и сельского хозяйства и медленно двигаться в глубь технологического пространства. Только органическое развитие существующих конкурентных позиций при освоении смежных технологически связанных отраслей поможет нам достичь желаемых результатов. Новые технологии и инновации являются следствием, а не причиной сильных позиций страны в центральных узлах технологического карты.
Возможно, перспективы развития как страны, которая шьет носки и консервирует овощи, звучат не так заманчиво, как превращение нашей в технологическом смысле «примитивной» экономики в инновационный центр региона. Но, к сожалению (или к счастью), это единственная возможность для нас постепенно стать страной с более сложной и разнообразной структурой экономики.
На самом деле этот путь не так долог, как кажется. Вот как выглядят сегодня экономики Малайзии и Турции. Эти страны медленно шли от производства простых товаров к освоению всё более сложных технологий, и на сегодняшний день это страны с яркой и диверсифицированной экономикой. Встали они на этот путь не так давно, а результаты впечатляют.
Турция
Малайзия
Таким же образом развивались Южная Корея, Мексика, Польша, Тайвань и Китай.
Авторы индекса интересно объясняют процесс, когда страны с примитивной экономикой начинают осваивать более продвинутые технологии. Авторы предлагают думать о товарах как о деревьях в джунглях и представить, что предприятия – это обезьяны. Есть бедные и богатые части «джунглей», и мы хотим, чтобы обезьяны смогли перепрыгнуть с бедных деревьев (низкая добавочная стоимость) на богатые (высокая добавочная стоимость). В некоторых местах деревья стоят близко друг к другу, обезьянам легко перепрыгивать (например, смартфоны и их микроэлектроника). А в других местах деревья далеки друг от друга. Это когда технологии, которыми создается один вид продукции, не помогают в создании другого (например, текстильное волокно и ракетные двигатели). Как видно из карты технологического пространства, есть большое скопление вокруг капиталоемких отраслей, таких как машиностроение, химическая промышленность, электроника и текстиль. Но иногда страны могут попасть в ловушку: находясь в редкой части джунглей, пытаются развить отрасли, отдаленные от центра.
Закончится это тем, что мы искусственно перетянем наши ограниченные ресурсы с более эффективных секторов к менее эффективным предприятиям. В итоге у нас будут отрасли, существующие только на тех или иных государственных дотациях или налоговых льготах, требующие постоянной поддержки и защиты от конкуренции. Бизнес-моделью этих дотационных предприятий станет лоббирование еще больших льгот и дотаций, а не увеличение эффективности производства. Пара обезьян даже на очень «богатых» деревьях и отсутствие для всех остальных возможности когда-либо туда перепрыгнуть — это риск оттянуть развитие экономики и технологий на долгое время.
Роль государства
Конечно же, роль государства тут должна быть минимальной, и в идеале государство не должно поддерживать (льготами и субсидиями) никакие сферы промышленности, услуг или сельского хозяйства. Вместо этого нужно понять, что именно не позволяет бизнесу открывать новые технологические производства: высокие структурные риски занятия бизнесом, низкий уровень защиты инвестиций, монополии, коррупция или большое налоговое бремя. А затем решить, что можно с этим сделать.
Таким образом экономические агенты будут идти по пути наименьшего сопротивления и придут к общему равновесию, описанному выше. Только так можно закрепиться на международном рынке, много лет живущем в условиях мельчайшего разделения труда. Для реализации нашего экономического потенциала необходимо устранить целый ряд барьеров, препятствующих органическому развитию бизнеса.
Что делать?
Когда мы говорим об экономическом развитии, в науке есть спор о том, какие бывают достаточные условия для того, чтобы отстающей стране догнать развитые страны. Но необходимые условия уже долгое время являются точкой всеобщего (повторюсь, научного) консенсуса. Удовлетворение всех необходимых условий, конечно же, не гарантирует стопроцентного успеха, на то они и необходимые условия. Но невыполнение этих условий гарантирует провал.
Еще Аристотель в «Никомаховой этике» писал: «Совершать проступок можно по-разному, но поступать правильно можно только одним-единственным способом». Так же, как у Толстого все счастливые семьи похожи друг на друга, так и страны, которые смогли развиться, выполняли все необходимые условия, без исключений. Теория экономической сложности — лишь детальный и скрупулезный взгляд на старую идею.
Экономическая открытость. Путь в высокоразвитую экономику лежит через участие в международном разделении труда и интенсивные контакты с миром. Товары создаются в рамках производственно-логистических цепочек, потому что так дешевле. Для нас важно привлекать в страну инвестиции и новые технологии, чтобы с их помощью вписаться в глобальные цепочки поставок.
В большинстве производственных процессов издержки падают от объема производства. Иметь доступ к емким рынкам через активное участие в международной торговле есть единственный способ для наших производителей стать конкурентоспособными. Поэтому нужно снижение барьеров для торговли: упрощение таможенных процедур, снижение ставок, вступление в ВТО и подписание договоров о свободной торговле. Тогда мы сможем честно и кропотливо бороться за наше место в международном разделении труда — с трезвым расчетом на собственные силы, а не на чудо.
Конкуренция. Для развития любой отрасли необходима конкурентная среда внутренних рынков, где участники одновременно конкурируют и сотрудничают. Устранение государственных или окологосударственных монополий, искоренение льгот, преференций, дотаций и протекционистских мер увеличат конкуренцию и реально помогут рынку определить эффективные секторы. Нам жизненно важно устранить барьеры для входа во всех отраслях, только так мы сможем обеспечить здоровую конкуренцию и увеличить продуктивность фирм.
Для этого нужна унификация и упрощение налоговой системы, чтобы все игроки следовали одним и тем же правилам и не было привилегированных игроков. Очень важны дерегулирование и хотя бы частичная приватизация банковского сектора. У нас очень существенна доля государственных банков, что подразумевает под собой их сильную защищенность от конкуренции и препятствует развитию конкуренции на этом рынке. Низкая конкуренция подразумевает собой относительно высокую цену капитала — при низкой конкуренции нет стимулов ее снижать.
Защита прав инвесторов, эффективная судебная система. Уверенность в защите своих прав через судебные механизмы увеличивает стимулы для предпринимательства и инвестиций. В нашем случае иностранные инвестиции - это не просто вливания в нашу экономику, это еще и технологии и «имплицитное» знание бизнес-процессов, а как известно, только производственное знание поможет нам стать развитыми.
Макроэкономическая стабильность. Прежде всего, независимый и компетентный Центральный банк, внушающий доверие рынку и населению. Высокая волатильность валюты, преграды для свободного передвижения капитала и неопределенные инфляционные ожидания сказываются на структурных рисках в экономике. Это приводит к короткому горизонту планирования и удорожанию капитала. При высоких ценах на капитал ожидать технологического скачка невозможно.
Бехзод Хошимов. Оригинал материала опубликован на сайте Коммерсант.Uz
Международное информационное агентство «Фергана»
