Максим Булатников

Это запись рассказа Максима Булатникова, у которого конфисковали единственную однокомнатную квартиру, которую он сдал в аренду, пока жил в США. Арендатор «навел» на квартиру милиционеров, когда там была молодая пара, его обвинили в организации притона, осудили - а квартиру конфисковали как орудие преступление. Об этом решении суда Булатникову не сообщили, и ему понадобились долгие месяцы нервных разбирательств, чтобы вернуть квартиру. Но эта история - счастливая.

«В начале июля 2014 года я продал трехкомнатную квартиру неподалеку от кинотеатра «Казахстан» (в центре Ташкента – ред.), а 12 июля приобрел однокомнатную квартиру на массиве Ц-1. Оставшиеся деньги я решил направить на образование своей дочери - чтобы оплачивать ее учебу за границей. Это единственное жилье, которое мы имеем.

Для поступления дочки в институт нам надо было выехать в Соединенные Штаты, и я решил сдать эту квартиру на время нашего пребывания за границей. Через три дня после покупки квартиры, числа 15-го, я дал объявление на Torg.uz (сайт частных объявлений – ред.) о сдаче жилья.

На меня вышел человек, мы с ним созвонились, встретились, он посмотрел квартиру, она ему понравилась, он говорит: «Всё, я беру её на долгий срок». Договорились о цене. Я подал документы, чтобы заключить с ним договор аренды. Взял справку в БТИ (бюро технической инвентаризации, служба кадастра – ред.). Говорю ему: «Сейчас справка с БТИ придет, и мы пойдем у нотариуса договор подпишем». Квартирант согласился, но единственное - попросил дать ему ключ, чтобы он занес туда свои вещи. Представился как Туйчиев Алишер. Дал мне копию паспорта, я ее взял и вручил ему ключ. Это было 17 июля.

Спустя два дня, 19 июля, я приезжаю к себе на квартиру, вижу, что его сумки уже стоят. Мы должны были с ним встретиться у нотариуса. Я ему звоню: «Давай, встречаемся, будем заключать договор, у меня все документы на руках». Он говорит: «Я извиняюсь, я сейчас в командировке в Самарканде, я позже приеду, через два-три дня». «20-го июля я улетаю вместе с семьей, меня не будет в Ташкенте». А эту квартиру я оформил на тещу, Ризаеву Валерию Владиславовну, сейчас ей 70 лет. «С ней встретитесь, и оформите», - говорю ему. «Хорошо», - отвечает.

[Максим передает дела теще и улетает.] А 24 июля на этой квартире происходит задержание. Всего лишь через пять дней после того как он получил ключи. Этот Туйчиев Алишер, как позже выяснилось, оказался на самом деле Сухробом Бабаджановым; копия паспорта, которую он мне дал, была поддельной. Он вроде бы пересдавал квартиру своим знакомым, чтобы парочки приходили и занимались там... У него по этому поводу уже был привод, 18 квартир он так подставил. И всюду то ли были выявлены притоны, то ли [они были притонами] с чьих-то слов…

В своих показаниях он написал, что со мной у него никакого сговора не было, что хозяин квартиры, то есть я, не знал, чем он занимался. При этом у него была своя машина, «Каптива», эту машину тоже арестовали, но ее не конфисковали, а по просьбе адвоката вернули ему обратно, потому что она оказалась якобы чужой, арендованной.

Теще позвонили соседи, она приехала, написала объяснительные, дело в Мирзоулугбекское РУВД передали, и всё забылось. Через девять месяцев, 22 апреля 2015 года, её вызвали в прокуратуру в качестве свидетеля. Спрашивали, при каких обстоятельствах она с этим квартирантом познакомилась. Она написала, что это квартира зятя, но оформлена на неё, и что зять сдал её этому Бабаджанову, который скрывался от нас какое-то время, чтобы не заключать официальный договор, и что буквально через несколько дней после того как он снял квартиру, его задержали. В прокуратуре сказали: «Всё, хорошо, претензий к вам нет». А Бабаджанов после того, как оказалось, еще полгода продолжал такими делами заниматься, другие квартиры снимал.

Случившееся уже почти забылось, а в декабре 2015 года женщина, тоже сдававшая квартиру Бабаджанову, решил её продать, пришла к нотариусу, а ей говорят: «Квартира под запретом». И каким-то образом к ней попадает решение суда о конфискации 18 квартир, которые снимал этот Бабаджанов. И она, - ее звали Анжела, - стала всех нас искать. Нашла и меня, и в январе 2016-го я срочно сюда прилетел. А суд, оказывается, уже прошел - 24 ноября 2015 года выносят приговор, в котором ни слова об этих квартирах не было вообще. Просто Бабаджанова приговорили к трем годам поселения, так как он уже был рецидивист, - ранее у него уже была судимость по этой 131 статье («Сводничество или содержание притонов» - ред.), но насколько я знаю, он не сидел.

В этот раз ему дали срок, а 25 ноября выносят отдельное определение о конфискации всех этих квартир. В юриспруденции, по идее, так: если приговор вынесли - всё, значит, дело закрыто. А они на следующий день берут, и дополнительное определение делают, причем, никого из нас, 18 владельцев квартир, в суд намеренно не вызывают.

Хотя, когда прокуратура передает дело в суд, они пишут, кого нужно вызвать. И в содержащемся в деле протоколе было написано: «В качестве свидетеля необходимо вызвать Ризаеву Валерию Владиславовну и всех 18 владельцев этих квартир». Но никого не вызвали, все случайно узнали об этом решении суда. Оперативники, выявлявшие эти «притоны», были разные, потому что районы города тоже были разные, но в основном центральные. Юнусабадский район - Ц-1, Ц-5, Ц-6, Максима Горького, вот такие.

Мы собрались, товарищи по несчастью, и подали апелляцию в городской суд. Они там тянули, тянули, тянули, но в апреле 2016 года провели апелляционное заседание, и всё-таки вернули всем эти квартиры, за исключением одной-единственной – моей. Причину этого объяснили тем, что якобы на моей квартире было проведено задержание. Хотя я читал уголовное дело: в двух-трех других квартирах тоже были такие же задержания, как и у меня, но им почему-то вернули, а мне нет. Скорее всего, потому что дело с меня начинается, и в нем написано, что я сдавал квартиру с 2012-го по 2014 год. Но это невозможно, потому что, повторюсь, я купил ее 14 июля 2014 года, а до этого в ней целый год шел ремонт, и никто там не жил. Но они не обращают на всё это внимания, у них есть все справки, документы - никто ничего не читает.

Они должны были дать бумагу о приостановлении делопроизводства, потому что меня уже стал беспокоить судоисполнитель. Мне попал список, что вот эти квартиры участковым дают. Моя квартира в этом списке. И ко мне стал судоисполнитель приходить. Ну, я от него как-то отбиваюсь, мой адвокат тоже с ним разговаривает. В суде пообещали дать бумагу о приостановлении, пока будет идти разбирательство. Но не дали. Адвокат спрашивает: «Почему не даете?» - «Мы рассматриваем дело». Но по закону, пока вы рассматриваете, вы должны дать эту бумагу. То есть они не хотят ничего останавливать и абсолютно ни на что не реагируют. У нас есть все справки, что это наше единственное жилье - из БТИ, из кадастра. Но они на них даже не смотрят.

Рыночная стоимость этой квартиры, если в долларах говорить, где-то тысяч 55. Пока в ней живет моя теща, квартира на нее оформлена. А прописаны в ней я, моя жена и дочка. Другого жилья у нас нет. Если сейчас заберут его, они просто... Ладно, мы молодые, а вот 70-летнюю пожилую женщину, получается, на улицу выбросят. Что касается Бабаджанова, я слышал, что он где-то два-три месяца посидел, а потом его выпустили».

(История Максима Булатникова закончилась благополучно - уже после того как материал был подготовлен, ему удалось вернуть свою квартиру.)

Записал Алексей Волосевич

Международное информационное агентство «Фергана»