«Этот день мы приближали как могли». Любовь Ревина-Симагова (Фергана)
Этой удивительной женщине посвящена целая глава в книге А.Водовозова «Огненные меридианы», о ней неоднократно упоминается в главе «Битва за Кавказ» другой книги – «117-я гвардейская» В.Баранова. Не раз о Любови Федоровне писали в газете «Павловский металлист» у нее на родине – в г.Павлове Нижегородской губернии. Кстати, оттуда ей регулярно присылают в Фергану открытки с трогательной припиской: «Люба! Здесь тебя помним не только мы!». И конечно, О Любови Федоровне рассказывали газеты Узбекистана - «Ферганская правда», «На боевом посту». Одна из статей, под названием «Наш милый доктор», была написана, как можно предположить, от имени тех, кого она выносила из-под пуль и выхаживала, не зная ни покоя, ни сна.
Любовь Ревина воевала на Малой земле в составе 107-й Отдельной стрелковой бригады. О ее отваге с восхищением отзывается бывший начальник санитарной службы 18-й армии генерал-майор медицинской службы в отставке Николай Григорьевич Костев. Кроме того, в личном деле Л.Ф.Ревиной-Симаговой сохранились боевые характеристики, каким может позавидовать и мужчина: «Капитан медицинской службы Ревина своей неутомимой самоотверженной работой обеспечила санитарно-эпидемиологическое благополучие частей дивизии... На территории, сильно зараженной инфекционными заболеваниями, сумела организовать проведение четкой и достоверной санитарно-эпидемиологической разведки и своевременную локализацию инфекционных очагов, что явилось важным условием сохранения боеспособности войск».
И это на крохотном плацдарме, принявшем на себя многие тысячи людей. На пятачке, где трудно было развернуться, осуществлять маневр, где недоставало продуктов питания, воды, медикаментов, витаминов, где невозможно было соблюдать правила личной гигиены. Каким же запасом знаний, силой воли, упрямства, требовалось обладать, чтобы уберечь воинов от болезней!
В 1941-м выпускнице мединститута Л.Ревиной было чуть более двадцати одного года. Совсем юная. Впрочем, тогда воевали девушки и помоложе возрастом. Но ей, комсомолке, было труднее, чем многим из подруг: она отвечала за очень важный участок службы. Какие только задачи ни доводилось решать! Едва ли не каждую и обстоятельства, и начальники требовали выполнить быстро, срочно, экстренно.
В.Водовозов в своей книге «Огненные меридианы» приводит следующий эпизод из фронтовой жизни Любови Ревиной.
«Накануне выброски десанта на Мысхако дел у всех было по горло. Ревиной и ее подчиненным предписывалось произвести тщательную санобработку личного состава. А это значит — добыть огромное количество чистого нательного белья, мыла, топлива для бань... Голова кругом шла. Но магическое слово «десант» побуждало трудиться, позабыв обо всем другом.
После погрузки бригады Любови досталось на судне местечко удобное, на ящике с песком, возле огнетушителей. Устроившись, перебрала она в памяти события последних суток и позволила себе расслабиться. Все сделано, как надо, все.
Катер упрямо одолевал белогривые волны. От качки, негромкого разговора бойцов Любовь Федоровну клонило в сон. И вдруг то ли запоздалая мысль об опасности, то ли холодный ветер заставили вздрогнуть — на разгадку времени не осталось: снаряд едва не попал в суденышко. Только столб воды взметнулся над бортом. Катер ускользнул от него. Девушка крепче ухватилась за какую-то скобу, прижалась спиной к переборке. Катер вновь тряхнуло так, что он заскрипел. Ревина ударилась об огнетушитель.
«Скорее бы земля!» — бередила мозг беспокойная мысль.
Суда спешили к земле, объятой дымом, пламенем, сотрясаемой взрывами. Снаряды грохотали вокруг, заглушая шум моря, моторов, голоса людей. Вспыхнули несколько мотоботов. Суета, в алых отблесках огня были видны люди среди волн.
«Скорее бы земля!» — стучало в висках.
Спасения? Совсем не так. Ей пришлось спасать других. Сознание долга врача оказалось сильнее страха, усталости, озноба после студеной февральской купели. Больно было видеть людей беспомощными, истекающими кровью. Тех самых бойцов, которые недавно - вчера, сегодня — здоровые, жизнерадостные, шутили, смеялись. Вырвать их из когтей смерти, вернуть в армейский строй — за это боролись медики.
Было пыткой слышать стоны раненых, их просьбу: «Пить». Рядом плескалось море, сверху лил дождь, нудный, холодный, и... не было воды. Ревина приказала подчиненным разведать, нет ли где ручья, родника, колодца. Ничего не нашли на плацдарме, который захватила 107-я отдельная стрелковая бригада.
По указанию эпидемиолога бригады Ревиной красноармейцы стали собирать дождевую воду. Под огнем врага руками выворачивали камни, сгребали глину. Соорудили запруды, отрыли углубления. В импровизированные колодцы стекала вода. Но мало ее было. Каждую каплю приходилось беречь, каждый грамм драгоценной влаги был на учете.
Медики сутками не знали отдыха. Любовь Федоровна многие часы проводила на переднем крае. Возвращалась оттуда, с восхищением и материнской жалостью вглядывалась в подчиненных. Откуда только силы брались у санинструктора Жени Павловой и Нади Земляновой, Жени Барладян из четвертого батальона!
Шестнадцатилетняя Женя Павлова добровольцем пришла в армию. Сметливой была в труде, с какой-то неуемной легкостью, доброй улыбкой выполняла свои обязанности. Смело бросалась под пули, заметив раненого. Выносила и его с поля боя, и оружие, иначе санинструктору раненый не засчитывался. Случалось, девушка сама брала в руки автомат. Так было и в дни апрельских боев.
Гитлеровцы предприняли психическую атаку. Сотни вояк в черных мундирах спускались с горы. Все ближе черная туча. Но команды открыть по ней огонь нет. Наконец она прозвучала, и в тот же миг свинцовый ураган смел передние цепи. Строчила из автомата и комсомолка Павлова. Потом выносила раненых. Под огнем, в сплошном дыму. Почти семь суток продолжалось испытание. Более трех десятков человек спасла юная патриотка. Медалью «За отвагу» отмечен этот ее подвиг. А в одном из июньских боев — Любовь Федоровна не может без боли вспоминать об этом, — жизнь отважной девушки оборвалась...
Врач Л.Ревина-Симагова - требовательная, инициативная, щедрая на выдумку, ценила и в подчиненных добрую неугомонность. Недоставало перевязочного материала - фельдшер первого батальона Надя Землянова использовала ткани, какие удавалось раздобыть. Организовала стирку бинтов. В каком-то из брошенных жителями поселка доме отыскали утюг. Чистые бинты проглаживали.
Отдыхали урывками. Большую часть суток посвящали уходу за ранеными. В минуты затишья готовили отчеты, заявки на медикаменты, проводили санитарные мероприятия, обучали неопытных товарищей.
Раненые одолевали просьбами: написать домой письмо, почитать газеты, пригласить агитатора, чтобы рассказал о фронтовых делах. Девушки выполняли эти просьбы, устраивали даже концерты художественной самодеятельности. Любовь Федоровна Ревина и сама принимала в них участие, потому что видела - сходила суровость с солдатских лиц, теплели глаза, появлялись улыбки. Иногда эпидемиолог бригады предлагала: «Сегодня, девочки, погуляйте в лесу, по садам поселка пройдитесь. Опять признаки цинги. Осмотрела бойцов минометной роты - у некоторых десны припухли. Чтобы скучно не было, кавалеров пригласите. Их первых отваром угостим».
Вымученной улыбкой провожала санинструкторов. К подобным «экскурсиям» все привыкли: обычные вылазки за диким луком, чесноком, виноградными листьями, крапивой. Но вылазки были опасными. Бомбежки, обстрелы не прекращались. Ради сохранения здоровья бойцов и жизнью рисковали.
Кто-то из писателей сказал, что на Малой земле не было отдельных героических поступков. Героическим было здесь все — жизнь, быт, отношение людей друг к другу, заботливое, сердечное. И это так верно. Любовь Федоровну не тяготили многотрудные служебные обязанности. А о подчиненных душа изболелась. Более всего беспокойства и тревог было за санинструкторов Женю Барладян и Риту Стрельцину. Женя — молдаванка, хорошо знала румынский язык. Рита хорошо владела немецким. Вот и вызвались комсомолки участвовать в радиопередачах. Если далеко вокруг разносилась речь румынская — все знали: «воюет» Женя. Звучала немецкая речь — вступала в «бой» Рита.
Возвращались девушки с переднего края — Ревина вздыхала облегченно: обошлось. Для переживаний оснований было предостаточно. Фашистские снайперы охотились за теми, кто вел спецпропаганду, которая деморализующе влияла на вражеских солдат.
Любовь Федоровну интересовала противоэпидемиологическая разведка местности. Сама вела ее и санинструкторов обязывала заниматься этим. «Подозрительного ничего не заметили?» - «Нет». – «Будьте внимательнее, девочки. Ведь фашистские окопы совсем рядом. Стоит недоглядеть, может вспыхнуть эпидемия. Люди не простят нам ротозейства».
«Санитарно-эпидемиологическое благополучие» на Мысхако складывалось из усиленного медицинского контроля, из энергичных шагов по предупреждению инфекции. В бригаде появились бани. Тесные, не совсем удобные. Но бойцы были довольны. Еще бы! В таком пекле имели возможность отмыть пороховую копоть, сменить белье. По опыту других частей открыли дома отдыха. Ревина строго следила за тем, чтобы здесь было чисто, чтобы отдыхающие получали усиленное питание.
Ей, коммунисту, до всего было дело. Оружием знаний, сознанием солдатского долга она ковала победу. И сейчас она в строю, хотя уже и на пенсии. По-прежнему живет в Фергане. Воспитывает внуков. Часто выступает перед пионерами, рабочей молодежью, допризывниками».
А в статье Раисы Кадыровой в газете «Ферганская правда» рассказывается о том, как Любовь Ревина, сама того не подозревая, пленила (в прямом смысле – взяла в плен) сразу четверых фашистов.
«1942 год. Брянский фронт. Молодой врач Ревина по заданию командования дивизии скачет на лошади по густому лесу в одну из дальних рот. Прибыв на место, узнала, что рота расформирована, ее перевели в другое место, а сообщить об этом в дивизию не успели. На обратном пути лошадь вдруг забеспокоилась, зафыркала. Всадница сразу поняла: опасность. Оглянулась и ужаснулась: за ней погоня, четыре фашиста, в руках у одного лассо. Страх сковал все тело девушки. Собравшись с последними силами, Люба погладила лошадь, крепко схватилась за гриву и ласково сказала: Скачи, родная, спасай себя и меня!
И лошадь сорвалась так, что девчонка чуть не свалилась с седла. Проскакав довольно долго, лошадь сбавила ход. Люба оглянулась, погони как не бывало. Вздохнула спокойно. Но скоро немцы снова появились, и лошадь опять помчалась с прежней скоростью и больше не останавливалась, пока не добрались до места. Дорогу умное животное знало.
Когда взмыленная лошадь остановилась и бойцы подбежали к ней, чтобы помочь всаднице слезть, то от страха и всего пережитого она не смогла разжать руки: намертво схватившись за гриву лошади. Пришлось ножницами срезать волосы животного. Когда бойцы унесли Любу на руках, загнанная лошадь сначала встала на колени, потом легла на бок и испустила дух — преданное животное погибло, спасая свою хозяйку.
Когда доктор Ревина пришла в себя, ее вызвали к командиру дивизии. Тот коротко бросил стоявшим двум солдатам: «Введите!» Каково было ее удивление, когда на порог ступили четыре немца, один держал в руках лассо.
Бойцы 107-й отдельной стрелковой бригады 18-й десантной армии сходу укрепились на горе Мысхако в феврале 1943 года. С этого момента они стали «малоземельцами». Сражения здесь были ожесточенные, всюду — передовая. Приходилось трудиться в невероятно тяжелых условиях — постоянно бомбили, рядом разрывались снаряды, а медики выполняли повседневную работу по оказанию помощи раненым, чтобы как можно скорее поставить их на ноги. Не хватало бинтов, медикаментов, однако всегда находили выход из положения, боролись за жизнь каждого солдата. Война не щадила никого, угрожая со всех сторон. Мертвых приходилось вытаскивать с поля боя ночью: под артиллерийским огнем, хоронили прямо в свежих воронках. Люди не знали, что такое сон, отдых. Скольким раненым и больным облегчили страдания медики, сколько человек вернули в строй!
Самыми тяжелыми для «малоземельцев» были апрельские бои, когда фашисты начали операцию «Нептун». По 1500 вылетов за световой день делали гитлеровские самолеты. Люди задыхались от пыли, грохот мутил разум. От разрывов бомб стоял такой страшный шум, что не слышно было самолетов. Не верилось, что когда-нибудь наступит конец этому аду.
225 дней длилась эпопея «малой земли». Но солдаты выстояли. На голом участке в маленьком поселке Станичка морские десантники выдержали семимесячную осаду и вышибли гитлеровцев из Новороссийска. В этом есть заслуги медиков, среди которых воевала доктор Любовь Ревина.
Победу она встречала в Чехословакии. После войны, живя во Львове, познакомилась со своим будущим мужем—Александром Симаговым, военным хирургом. Он стал ее любовью на всю жизнь. 35 лет назад они приехали в Фергану, да так здесь и остались. Вместе Симаговы прожили 58 лет. Супруг Любови Федоровны ушел из жизни в 2005 году.
Так девчонку, родившуюся в городе Павлове на реке Ока, судьба занесла в далекую, а теперь любимую для нее Фергану. До ухода на пенсию Любовь Федоровна работала в областном лечебно-физкультурном диспансере. Сегодня она член клуба «Фронтовые подруги». До недавнего времени часто встречалась со своими однополчанами, когда ездила в Новороссийск. Там отдавала дань памяти тем, кто не пощадил жизни за победу».
Прощаясь, Любовь Федоровна призывала к бодрости духа, не унывать ни при каких обстоятельствах и всегда хранить свою молодость в сердце, несмотря ни на что. Единственно, о чем она жалела, так это о «разрушении Союза», как она выразилась. Однако, по ее же словам, «воины – одна единая семья, а для ветеранов нет границ!» Любовь Федоровна также призналась, что силы она черпает, в том числе, и из прошлого, которое помогает ей жить в настоящем.
