Фото Reuters

Кризис в Турции, вызванный жёстким противостоянием как в политическом пространстве страны, так и в её общественных кругах по вопросу возможного усиления позиций политического ислама, оказался исключительно судьбоносным для турецких граждан. Он затрагивает не только внутриполитическое положение в стране, но и её внешнеполитические перспективы, так как влияет на позиции Турции в Европе, куда большинство турок хотело бы её вхождения по вполне конъюнктурным соображением.

В сложившейся ситуации гарантами сохранения секулярного характера турецкой общественно-политической системы могут выступать в действительности лишь два института: армия и Конституционный Суд. Если о действиях последнего сейчас уже известно достаточно хорошо, то о перспективах включения турецких вооруженных сил в политический процесс делаются лишь предположения и отдельные комментарии заявлений высшего армейского руководства.

Особенность существующей политической практики Турции заключается в том, что фактически на протяжении трёх десятилетий: в 60-е, 70-е и 80-е годы ХХ века вооруженные силы страны добились фактически правового обеспечения своих действий в наиболее острые периоды внутриполитических кризисов. Военные перевороты мая 1960 г., марта 1971 г. и сентября 1980 г. серьезно усилили роль военных в политической жизни страны, предоставив им возможность выступать в роли арбитров гражданских политических сил.

Достаточно показательными были события февраля 1997 г., когда премьер-министр Неджметтин Эрбакан, являвшийся сторонником политического ислама, вызвал серьезное противодействие военных, демонстративно выведших на улицы танки и заставивших премьера и его правительство уйти в отставку. Следует иметь в виду, что военные традиционно оказывали большое влияние на внутриполитическую жизнь Турции ещё со времён Кемаля Ататюрка. После создания Совета национальной безопасности (по-турецки - Milli Güvenlik Kurulu или MGK) в 1960 году в результате военного переворота и закрепления его роли в Конституции страны, MGK превратился в один из важных государственных институтов, который, в соответствии с конституцией 1982 г. усилил свои позиции, получив полномочия по выработке рекомендаций по вопросам оборонной политики, определению источников угроз национальной безопасности, в число которых вошли сепаратизм и религиозный экстремизм. В состав MGK, согласно Конституции страны, входят начальник Генерального Штаба, командующие армией, ВМФ, ВВС, ряд членов Совета Министров. Председателем Совета национальной безопасности является президент.

Однако стремление Турции добиться полноценного членства в Европейском Союзе серьезно повлияло на роль военных в политической жизни страны и место MGK в системе институтов государственной власти и управления. Имея в виду общеевропейский стандарт, в соответствии с которым вооруженные силы находятся под гражданским контролем, турецкие военные были вынуждены согласиться с формальным понижением их роли в политической жизни, что было оформлено специальным решением парламента.

В состав MGK предстояло ввести большинство гражданских лиц. Однако на практике ситуация остается достаточно противоречивой. Военные сохраняют уверенные позиции в политических вопросах, контролируют большой процент национальной экономики и фактически способны воздействовать на ситуацию в рамках конституции страны. Заявление начальника Генерального штаба (ГШ) Турции генерала Д.Гюреша, сделанное им в 1992 г., о том, что «Турция – это государство военных», актуально и поныне. Несмотря на то, что начальник ГШ назначается на свой пост президентом страны и подчиняется премьер-министру, в действительности он является реальным командующим вооруженными силами.

На данный момент генерал Мехмет Яшар Бюйюканыт, занявший пост начальника Генштаба в августе 2006 г. обладает не меньшими возможностями, чем находящийся у власти премьер-министр Тайип Эрдоган. Не менее значимым по своему положению и реальным возможностям является командующий сухопутными силами генерал Илкер Башбуг, который, вероятнее всего, придёт на смену Бюйюканыту после окончания срока его полномочий.

Череда военных переворотов, произошедших в Турции за последние полвека, выявила несколько закономерностей. Во-первых, каждый раз, перед тем как начать активно действовать, армия официально предупреждала политические партии и открыто обращалась к обществу с призывом не допустить сползания к экстремизму и анархии. Генералитет рекомендовал политическим партиям добиться согласия и не разжигать политические и социальные конфликты.

Во-вторых, Совет национальной безопасности, состоящий на восемьдесят процентов из военных высшего командного состава, обладает чрезвычайными полномочиями в деле обеспечения национальной безопасности, частью которой считается политическая стабильность в стране. В этой связи именно эта структура может серьезно повлиять не только на отдельных членов правительства, но и на главу исполнительной власти - премьер-министра: вплоть до того, что заставит последнего уйти в отставку.

В-третьих, начальник Генерального штаба Вооруженных сил Турции, как правило, выступает в роли основного политического арбитра в момент национального кризиса и обладает всеми средствами, позволяющими задействовать синхронно все рода и виды вооруженных сил в соответствии с потребностями чрезвычайного положения. Именно он может оказаться во главе так называемого очередного «переходного режима», объявляемого до момента нормализации.

Однако ситуация не столь однозначна. Вмешательство армии в политический процесс достаточно жёстко воспринимается европейцами, которые устами ряда глав европейских стран предупредили «людей в хаки», что они должны держаться как можно дальше от политической жизни страны. Это серьезное предупреждение имеет двоякий смысл для турецких военных. В том случае, если они выступят с позиций секуляризма и защиты демократии, но в условиях политического противостояния применят силу, Турция начнёт терять шансы на скорейшее вступление в Европейский Союз. Одновременно турецкие военные могли бы решить таким образом свои корпоративные интересы: под предлогом борьбы с экстремизмом они сохранили бы свои политические и, что немаловажно, экономические позиции, которые позволяют контролировать им около 17% экономики страны.

Действия армии могут повлечь усиление милитаризации общественно-политической жизни Турции, а, учитывая поддержку вооруженных сил со стороны общества, усилить националистические и антиевропейские настроения из-за осуждения Европой вмешательства армии в политические дела. Таким образом, кризис конца апреля-начала мая 2007 г. является для Турции в определенной степени судьбоносным. От методов разрешения этого кризиса в будущем страны зависит очень многое.