Эксперты-политологи еще долго будут строить прогнозы о будущем единственного, пожалуй, светского государства на Востоке, но все они сходятся в одном – Турция явно сошла с пути демократических реформ. «Фергана» уже публиковала мнение одного из ведущих специалистов по Турции, доцента ИСАА МГУ Павла Шлыкова о последствиях для страны, к которым может привести подписанный президентом Эрдоганом закон. Сегодня - рассказ Аркадия Бабченко о его непосредственных контактах с полицией Турции во время массовых акций на Таксиме и последующих событиях.

Солдат двух войн, один из самых авторитетных военных корреспондентов России, создатель проекта «Журналистика без посредников», писатель, книги которого изданы более чем в двадцати странах мира, лауреат нескольких престижных журналистских премий, Аркадий Бабченко имеет за плечами богатый журналистский опыт работы в горячих точках. В 2013 году Аркадий вел репортажи с площади Таксим, был задержан турецкой полицией, избит, по счастливому стечению обстоятельств избежал обвинений в шпионаже и был депортирован из страны.

- Аркадий, в свете последних событий в Турции, я имею в виду принятие закона о внутренней безопасности, очень хочется расспросить о твоих контактах с турецкой полицией на Таксиме в 2013-м. Насколько жестко они действовали еще тогда, до принятия нынешнего закона, как обращались с демонстрантами и задержанными?

- В тот приезд, в июне, у меня было два конфликта с полицией в течение суток. Полицейских там было достаточно много, вели себя они вполне адекватно и не предпринимали ничего по собственной инициативе – стоят себе и стоят. Но уже ближе к ночи мы, направляясь с коллегами «домой», заметили какую-то «движуху» рядом с водометами, пара которых стояла на площади. Подошли поближе, смотрим, а там полицейские избивают человека. Парень какой-то подошел к водометам, видимо, написать хотел что-то или картошку в выхлопную трубу засунуть, не знаю. Но, скорее всего, из баллончика что-то изобразить, а его начали избивать, причем по-настоящему – щитом полицейским били по шее со всего размаха. Мы за него вступились, начали орать что-то, в общем, старались переключить внимание полицейских на себя. Они и переключились – начали хватать нас за руки, пытались выбить камеры, схватили моего коллегу за горло, начали душить. Но нам удалось как-то отбрехаться…

- Отбрехаться или ретироваться?

- Нет, словами - мы кричали, матерились очень громко. И нас, как ни странно, отпустили.

Знаешь, тут важно сказать, что у турецких полицейских взрыв активности происходит на «раз-два» (щелкает пальцами, демонстрируя скорость реакции полицейских). По сравнению с ними наша, российская, полиция просто «барашки и овечки», которые могут дубинкой перетянуть разок или исподтишка по ногам дать. У турецкой полиции все по-другому – сразу начинают избивать и действуют довольно жестко. Но в остальном они довольно адекватны.

Вообще, скажу тебе, тогда, во времена Таксима, Турция была довольно цивилизованным светским государством, там была действительно независимая судебная система. Но при всем при этом уже тогда это было вполне сложившееся полицейское государство, с абсолютным беспределом сотрудников. Когда я уже сидел в суде, а просидеть в ожидании приговора пришлось часа три, туда все время «пачками» привозили задержанных на митинге, и во-первых, все они были в наручниках, несмотря на то, что свозили их явно в рамках административных дел, а во-вторых, они все были избиты, без исключения. То есть в Турции, если ты попадаешь в поле зрения полиции, тебя избивают, без вопросов.

- Никаких предупреждающих слов или действий?

- Нет, сразу начинают избивать. У меня сложилось впечатление, что там существовал какой-то общественный договор – притом что Турция тогда была совершенно европейской свободной светской страной, где, скажем, проходили парады ЛГБТ-сообществ без всяких проблем, у полиции в отношении граждан процветало совершенно, я бы сказал, средневековое барство…

- Байство…

- Точно – байство!

- А выстрелов ты на площади не слышал, применяла полиция оружие против демонстрантов?

- Они стреляли, но резиновыми пулями. В основном, применяли слезоточивый газ и водометы.

- Теперь, заметь, им позволено боевыми, на поражение, без всякого предупреждения.

- Да, Турция, как это ни печально, движется в сторону традиционных восточных деспотий.

- Расскажи о том, как тебя «винтили» и что было потом?

- Иду я вечером по площади, солнышко садится, освещает водометы «закатным красным». У меня к тому времени штук сто уже кадров этих водометов было, а тут дай, думаю, еще раз сниму, красивый кадр может получиться. Опустился на колено, щелкнул камерой, а ко мне подходит какой-то мужик в гражданской одежде и говорит: «No photo!» Я его спросил: «Почему?» Он говорит, что, мол, он сотрудник, имеет право запрещать, и повторяет свое «no photo». Я ему показываю удостоверение журналистское, а он опять за свое. Ну, я послал его по-нашему, присаживаюсь и делаю еще один кадр. Он бросается на меня, хватает за руки, следом подбегают полицейские и тоже начинают хватать за руки. А я пытаюсь руки вырвать, не сопротивляюсь, спокойно пытаюсь освободиться. Сразу же набежали сотрудники MIT, это такой турецкий аналог КГБ (MIT, Национальная разведывательная организация Турции – ред.), и поволокли меня в Центр Ататюрка, в недостроенное здание, расположенное неподалеку, за забором. Нас сопровождают журналисты, снимают все это дело, а один из митовцев машет мне рукой и говорит с выражением, явно работая «на картинку»: «Come on my friend! Come on!» А по лицу-то видно - явно бесится. И при этом что-то мне на ухо по-турецки говорит. Не понимаю ни слова, но думаю, что-то типа: «Ну все, допрыгался, сейчас мы тебя…»

Заводят они меня за забор, а там просто «муравейник» полицейских, батальона два, наверное. Чтобы на площади не было их видно в таком количестве, они тут спрятались. Ставят, значит, меня лицом к стене и этот, «my friend», бьет меня – сначала по одной ноге, по другой, а потом в пах…

- Чем, дубинкой?

- Ногой.

- О!

- Я упал, а он навис надо мной и что-то кричит по-турецки. Понял только, что он спрашивает, мол, ты откуда? Ответил, что из России. Хотел, правда, вначале сказать, что я американский журналист, но передумал. (Смеется) «My friend» поорал еще, поорал – и успокоился. Я потребовал доктора, и меня отвезли в госпиталь. Доктор посмотрел, говорит: «Все в порядке». А гематому он просто не пожелал замечать, разрешил полиции меня сажать. Дали мне анальгин и отвезли в каталажку, где я сутки просидел.

Аркадий Бабченко

- Ты один в камере был?

- Вначале – да, но в течение ночи туда еще людей приводили, человека два-три, которых потом увозили в суд…

Вот тут мне, надо сказать, крупно повезло! Благодаря шуму, поднятому журналистами, удалось оперативно связаться с консульством России, иначе я бы сидел – на меня уже начали заводить дело о шпионаже. КГБ – оно и в Турции КГБ! Когда там поняли, что взяли иностранного журналиста и с этим надо что-то делать, решили: дело о шпионаже и есть это «что-то». Тот, кто меня задерживал, позвонил начальству, ему дали добро на «шпионаж», и передо мной замаячило восемь лет по этой статье.

- Как ты понял, что тебе «шпионаж шьют»?

- Мне вице-консул российский позже рассказал. Он успел приехать, переговорил с начальством турецким, и все разрешилось. Если бы он опоздал и дело открыли – все, сидел бы.

Привезли меня в суд, прокурор посмотрел протокол задержания, отказал в возбуждении уголовного дела, и меня депортировали. В итоге все кончилось административным наказанием – за трудовую деятельность на территории страны без разрешения, по туристической визе. Я не был аккредитован, поехал по собственной инициативе, у меня ведь «Журналистика без посредников».

- А депортировали за чей счет?

- Мне сказали, что я могу подождать пару месяцев в камере, пока у турецких властей появятся деньги на меня, или могу купить билет за свой счет. Я сказал: «Нет, спасибо, я сам», - меня отпустили, и я улетел.

- Просто отпустили, на слово?

- Нет, вице-консул написал расписку и везде меня сопровождал – в кассы, в аэропорт…

- После стольких командировок в разные страны ты можешь сравнить работу тамошних полицейских с их турецкими коллегами, с точки зрения профессионализма?

- Это не очень просто сделать вот по какой причине – почти все мои командировки были связаны с войной, а это совсем другое дело. В Киргизии, во время ошских событий, действовали войска, а сотрудники милиции, которые с нами работали, даже помогали, например, машину выделили для передвижений по местам столкновений. Но им отведена была малая роль в разведении сторон.

В Украине тоже все было по-другому. Там дело уже дошло до открытых столкновений, и полиция вела себя крайне агрессивно. В те моменты, когда все «устаканивалось» на некоторое время, можно было выйти на нейтральную полосу, даже подойти к цепи полицейских метров на пять, поснимать. Но – не ближе! Как только ты делал еще шаг в их сторону, они тут же, без предупреждения, начинали стрелять. Хоть и резиновыми, но в лицо могли выстрелить без всяких сомнений.

Потому мне проще с российской полицией турецкую сравнивать - тут, в основном, мне приходилось работать именно на массовых протестных демонстрациях, а не во время прямых военных действий.

Знаешь, какая явная отличительная черта полицейских в России? В них просто живет комплекс раба. Эти воронежские, тамбовские - или откуда там еще их свозят на акции в Москву - ребятки, прежде чем огреть дубинкой проходящего мимо демонстранта, вначале задумаются, а вдруг это сын какого-нибудь миллионера, и это их сдерживает.

У турок этого нет, они задумываться не будут ни о чем – отметелят без всяких сомнений и вопросов.

- Как ты думаешь, с принятием нового закона в Турции насколько опасней станет там работа журналистов?

- Я думаю, что первое убийство журналиста во время акций протеста «не за горами». К сожалению, это так.

Надо сказать, что Эрдоган свою политическую карьеру легитимного президента свободной страны убил именно на Таксиме. И начал двигаться в сторону пока еще не узурпатора, но авторитарного правителя, хотя шажочки в сторону деспотии он явно делает. Выборами Эрдоган власть уже не удержит и будет делать это силовыми методами. Путин его пока еще опережает в движении к абсолютной власти, но Эрдоган скоро его догонит в этом смысле, и вместе они очень быстро догонят президента Узбекистана Каримова.

Беседовал Сергей Мец

Международное информационное агентство «Фергана»