Руководитель Инициативной группы независимых правозащитников Узбекистана (ИГНПУ) Сурат Икрамов в апреле отметил свой семидесятилетний юбилей. Несмотря на почтенный возраст, он продолжает активно заниматься правозащитной деятельностью. В беседе с корреспондентом «Ферганы» Сурат-ака рассказал о своей жизни, любимой работе и победах – больших и маленьких. В своей деятельности он всегда придерживается одного принципа, который позволил ему снискать уважение как среди коллег, так и у представителей власти: правозащита должна быть вне политики, и дело это – благотворительное.

- Сам я никогда ни в какой партии не состоял, даже не был в комсомоле, - говорит Сурат Икрамов. – А среди членов нашей Инициативной группы нет ни одного человека, который входил бы в какую-нибудь партию. Наша задача – только защита прав пострадавших от произвола чиновников.

С Икрамовым мы сидим за столом в уютном дворике его дома. Супруга и помощница правозащитника Гульнара-хон то и дело приносит нам очередной чайник, наполненный душистым зеленым чаем. Сурат-ака – человек занятой, но, как принято на Востоке, гостеприимный. К тому же совсем недавно хозяин дома отметил свое 70-летие, поэтому разговор у нас получился долгий и обстоятельный.

Не искать легких путей

Родился Сурат Икрамов в Ташкенте за месяц до Дня Победы – 10 апреля 1945 года. Его мать, Азиза-опа, была домохозяйкой, отец – известный журналист Хатам Икрамов. В семье было семеро детей, все они стали достойными людьми и специалистами – кто доктором наук, кто преподавателем, кто заведующим детским садом.

Маленький Сурат решил пойти по стопам отца и уже в детстве увлекся фотографией. Он с теплотой вспоминает свое первое фото, которое в 1956 году напечатали в пионерской газете «Ленин учкуни» («Ленинская искра»): на нем запечатлены дети, читающие летним днем книжку во дворе. Икрамову тогда было всего 11 лет, и первый гонорар – 36 рублей – пошел получать за него папа.

Впрочем, будущий правозащитник оказался натурой разносторонней – полюбил такие точные науки, как физика, математика, химия, увлекся радиотехникой и даже сам собирал радиоприемники. После восьмого класса юноша пошел работать. Был учеником печатника, а потом печатником в типографии №1.

Мать удивлялась: «Зачем тебе это нужно, ведь в доме все есть». Но отец не стал спорить с выбором сына. Тем более что тот пошел в вечернюю школу рабочей молодежи, где продолжал добросовестно учиться. Кстати, с тех пор для Сурат-ака одними из самых любимых кинофильмов стали «Весна на Заречной улице» и «Большая перемена». Каждый раз, когда их показывают по телевидению, он смотрит их с большим удовольствием.

Когда встал вопрос о дальнейшей учебе, Икрамов тоже не стал искать легких путей. Как ни странно это сейчас звучит, но в начале 1960-х годов на факультет журналистики был небольшой конкурс, всего два человека на место, а юрфак и вовсе испытывал хронический недобор. Самой популярной тогда была профессия инженера, поэтому в Ташкентском электротехническом институте связи на одно место претендовало 25 абитуриентов. И юный Сурат, справедливо решив, что фотожурналистикой он может заниматься и внештатно, подал документы именно в этот институт. Он успешно сдал экзамены и даже попал в спецгруппу, готовящую кадры для армии и флота.

Одна из публикаций Сурата Икрамова в ташкентских газетах. 1975 год.
 

Как рассказывает правозащитник, учиться в этой группе из-за высоких требований было очень трудно. Достаточно сказать, что из 32-х студентов до выпуска дошло только восемь, остальных отчислили за неуспеваемость. Но Икрамов проявлял настойчивость – мог всю ночь просидеть над учебниками, но на экзамены прийти уверенным в себе. Он признается, что далеко не всегда получал «пятерки», но диплом получил честно. В те времена никто даже и представить себе не мог, что учиться можно за взятки.

После окончания учебы Икрамова оставили работать в институте заведующим электротехнической лабораторией. А через два года пригласили на должность преподавателя в Ташкентский политехникум связи (ныне колледж связи), где он тоже стал заведовать лабораторией – на этот раз фотографической.

Таким был Сурат Икрамов в 1980 году.
 

Кстати, будущий правозащитник и в вечерней школе, и в институте, и в техникуме связи не переставал заниматься внештатной журналистской работой. В общей сложности у него около шести тысяч публикаций: фотографий, фоторепортажей, есть и несколько обычных статей. А в 1983 году он даже стал лауреатом фотоконкурса, организованного Союзом журналистов и газетой «Правда Востока».

Помочь себе значит стать правозащитником

- В те времена я, как и многие, был человеком «идейным», верил в коммунизм, поэтому в конце 80-х годов, в самый разгар перестройки, решил при министерстве геологии открыть кооператив «Лал». Он производил дефицитные тогда учебные пособия для народного образования, – рассказывает Сурат-ака. – После обретения республикой независимости кооператив был преобразован в фирму с названием «Суратбек». В отличие от многих тогдашних производств, мы не оставались без заказов – учебные пособия охотно покупали школы, техникумы и вузы.

Проблемы у фирмы начались в середине 1990-х годов, когда завод «Узэлектроаппарат» не выполнил ее заказ, испортил дорогую пресс-форму, а перечисленные в качестве предоплаты деньги не вернул. Казалось бы, неприятный, но пустяк. Однако на этот заказ «Суратбек» отдал заводу все свои деньги, причем еще и взятые в кредит. Икрамов подал на «Узэлектроаппарат» иск в хозяйственный суд, где впервые столкнулся с беззаконием:

- Как я потом узнал, в те времена было устное указание Исмаила Джурабекова, тогдашнего первого вице-премьера, чтобы все судебные тяжбы между частными и государственными организациями решали в пользу последних. Не удивительно, что моя борьба против незаконных решений хозяйственных судов была бесполезной.

«Узэлектроаппарат» денег фирме «Суратбек» так и не вернул, вследствие чего она обанкротилась. Отчаявшись найти правду в госорганах, Икрамов в 1999 году решил обратиться к правозащитникам:

- Я просил помощи и в Международном обществе прав человека (МОПЧ), и в Обществе прав человека Узбекистана (ОПЧУ), в других организациях, - вспоминает Сурат-ака, - но нигде мою проблему решить не смогли. Но руководитель ОПЧУ Талиб Якубов дал дельный совет. Он сказал: «Иди сам в правозащитники, напиши заявление, и я возьму тебя на работу». Я так и сделал, и через три-четыре месяца уже стал заместителем Якубова. Однако вскоре мне стало скучно. У коллектива не было ни подъема, ни энтузиазма, ни активности. Я пришел к выводу, что в такой атмосфере вряд ли можно ожидать действенной помощи как по моему делу, так и по делам других обращающихся сюда людей. Поэтому в феврале 2002-го года уволился и решил создать собственную правозащитную организацию.

Первые пикеты

Оставшись без работы, Сурат Икрамов «таксовал» на своих стареньких «Жигулях» первой модели, в просторечье называемой «копейкой». Из-за отсутствия денег на покупку компьютеров свои первые сообщения для прессы члены ИГНПУ писали в Интернет-кафе. Почти сразу после открытия организации Сурат-ака прославился громким пикетом. Он состоялся 11 апреля 2002 года. По мнению Икрамова, это был первый пикет в истории Узбекистана, который получил большой резонанс.

- Тогда ко мне обратился за помощью рабочий авиационного завода Негмат Назаралиев, - вспоминает Сурат-ака. – Он попал в непростую ситуацию: будучи уроженцем Ташкента, купил дачу в Сарыагаче (сегодня – на территории Казахстана, - ред.), где и прописался. А после распада СССР стал вроде как гражданином другой страны, и над ним нависла угроза остаться в Узбекистане без пенсии. Никто не мог или не хотел решить его проблему. Назаралиев пришел ко мне с такими словами: «Если и вы не поможете, я повешусь». Это побудило меня организовать первый в истории ИГНПУ пикет.

Как рассказывает Сурат-ака, в этом пикете, который должен был пройти возле здания Ташкентского хокимията, планировали принять участие еще несколько правозащитников. Но в последний момент они по разным причинам не пришли. Зато пришли заранее приглашенные наблюдатели – представители нескольких посольств и с десяток иностранных журналистов. А сам район Ташкентского сквера, где находится хокимият, оказался заблокирован милицией, там даже перекрыли дорогу.

Получилось, что акцию провели только Икрамов и пострадавший Назаралиев. Однако руководителю ИГНПУ удалось добиться результата – вступить в переговоры с заместителем хокима, после чего проблема пострадавшего была решена.

Пикет в Ташкенте возле офиса «Фридом хаус» с требованием отставки исполнительного директора, не оправдавшего доверия. Сурат Икрамов дает интервью журналистке. 2004 год.
 

За год с небольшим правозащитная организация Икрамова без особых инцидентов провела полтора десятка пикетов. А вот акция, назначенная на 29 августа 2003-го года, чуть не стоила руководителю ИГНПУ жизни.

«Меня спас Аллах»

Пикет, проведение которого в этот день было запланировано возле здания Олий Мажлиса Узбекистана, должен был стать самым большим в истории ИГНПУ – в нем собиралось принять участие около двухсот человек, пострадавших от произвола чиновников. Именно с этим обстоятельством Икрамов связывает события, происшедшие накануне этой акции.

- Я помню все события 28 августа так, как будто они произошли вчера, - говорит Сурат-ака. – Утром я, как всегда, «таксовал» - подвозил пассажиров на своей «копейке». Один из клиентов – как я понял позже, подставное лицо – попросил доставить его в район Кукчи, где собирались открыть новую дорогу и было на редкость безлюдно. Как только я высадил этого пассажира, мою машину остановил другой клиент. Но садиться не стал, а просто удерживал открытой дверь, пока с подъехавшей внезапно сзади машины не выскочили несколько человек в камуфляже и вязаных масках-шапочках. Они вытащили меня из «копейки», одели на голову крафт-мешок и нанесли удар по затылку, после чего я потерял сознание.

Как рассказывает Икрамов, очнулся он связанным на полу своей машины. Двое из похитителей говорили между собой на казахском языке. Пытались выставить себя грабителями, но выдвигали нереальные требования: мол, если твои родственники не соберут за полчаса пять тысяч долларов, мы тебя убьем. Тогда Сурат-ака пошел на обман, сказав похитителям, что он работает в международной правозащитной организации «Фридом Хаус». Эта информация вызвала некоторую панику среди «черномасочников». Они тут же остановили машину и стали с кем-то переговариваться по телефону, обвиняя собеседника в том, что «он их подставляет». Затем они снова ударили Икрамова, и он опять потерял сознание.

- Очнулся я в канаве, в зарослях молодых тополей, лежащим лицом вниз и засыпанным сверху сухим камышом, - продолжает правозащитник. – Пот заливал лицо, страшно хотелось пить, не хватало воздуха. Рядом слышался шум проезжающих машин. Пытался кричат, но это оказалось бесполезным. Тогда стал активно двигать головой, стараясь переместить пряжку собственного брючного ремня, которым похитители стянули мешок, с затылка на подбородок. В итоге каким-то образом мне удалось стянуть мешок, глотнуть свежего воздуха. Оглядевшись по сторонам, увидел текущий рядом арык и растущий под наклоном тополь. Больше всего меня, буквально обезумевшего от жажды, в этот момент привлекал арык, к которому я мог перекатиться. Но я, как инженер, выбрал тополь. В арыке можно было не только напиться, но и утонуть, а если перекатиться к этому деревцу и изловчиться упереться спиной, то можно по наклоненному стволу встать на ноги. И через несколько часов настойчивых попыток мне это удалось. Считаю, что меня спас сам Аллах.

Впрочем, мучения Икрамова на этом не закончились. Надо было со связанными ногами, продвигаясь при каждом шажке всего на несколько сантиметров, добраться до дороги, где его освободил от пут один из местных жителей, ехавших мимо на велосипеде. Здесь Сурат-ака узнал, в какую местность он попал – окрестности Ташкента в районе озера Рохат. Но никто из автомобилистов не подобрал правозащитника. Все шарахались от человека в изорванной и окровавленной одежде, да еще в одних носках – туфли, видимо, остались в похищенной «копейке».

С большим трудом Сурат-ака дошел до Чирчикского моста. Здесь он попросил охранников позвонить в Ташкент редактору английского информационного агентства IWPR Галиме Бухарбаевой и руководителю местного отделения международной правозащитной организации HRW (Хьюман райтс вотч) Матильде Богнер, после чего потерял сознание.

Тут же прибывшие журналисты и правозащитники отвезли Икрамова в больницу, где ему диагностировали сотрясение мозга, переломы ребер и множественные гематомы. А через пару дней к нему приехал второй секретарь посольства США и сходу предложил политическое убежище.

- Я тогда ему ответил так: «Спасибо, но, как я теперь понял, я нужен здесь, иначе бы на меня не напали». Лицо дипломата выражало удивление. И мне было очень лестно услышать следующие его слова: «О таких людях я только читал в детстве в книжках», - вспоминает Сурат-ака.

Что касается старенького автомобиля, сотового телефона, денег и других похищенных вещей, а также грабителей, то их так и не нашли. По предположению самого Икрамова, нападение на него организовали спецслужбы, но приказ шел не «сверху», это была «личная инициатива кого-то из начальников многочисленных отделов МВД или СНБ».

Сурат Икрамов со своей супругой Гульнарой Файзиевой и представителем Human Rights Watch Матильдой Богнер (в центре). 2003 год.
 

От пикетов - к информированию людей

Так или иначе, но это нападение не испугало Сурат-ака. В дальнейшем ИГНПУ провела еще 60 пикетов. Она прекратила их только после андижанских событий 2005 года, когда многие правозащитники или бежали из страны, или оказались за решеткой, и проводить протестные акции стало очень рискованно. По словам Икрамова, на общем собрании руководителей правозащитных организаций Узбекистана было принято решение повременить с пикетами. Тем более что пикеты уже не давали такого действенного эффекта, как раньше, и ИГНПУ сконцентрировалась на информационных методах работы.

В 2003 году у правозащитной группы Сурата Икрамова появился свой сайт, который проработал полтора года, а потом был заблокирован. Тогда ИГНПУ перешла на рассылку информационных сообщений о случаях нарушения прав человека по посольствам, международным правозащитным организациям, фондам. В постоянной рассылке правозащитников – несколько сотен адресатов.

И такая работа приносит довольно ощутимый положительный результат. На сообщения ИГНПУ, как правило, всегда откликаются международные информационные агентства, которые используют их в своих публикациях. Сообщения также внимательно читают в правоохранительных структурах Узбекистана, которые правозащитники тоже включили в число своих адресатов.

С супругой и верной помощницей Гульнарой Файзиевой
 

- Помню, в сентябре 2003 года мне позвонил помощник тогдашнего министра внутренних дел Закира Алматова и радостным голосом сообщил, что министр распорядился распечатки сообщений, подписанных моим именем, тут же класть ему на стол, - рассказывает Икрамов. – При этом правоохранители не только читают сообщения ИГНПУ, но и быстро на них реагируют – проверяют факты и принимают меры. Есть много примеров, когда по нашим сообщениям чиновников, в первую очередь сотрудников правоохранительных органов, наказывали – понижали в должности, увольняли, а иногда и возбуждали уголовные дела.

Секрет такого внимания со стороны органов власти, по мнению Сурата-ака, заключается в профессиональном подходе сотрудников ИГНПУ к сбору и обработке поступающей к правозащитникам информации:

- Наша организация очень серьезно относится к подготовке своих сообщений, - говорит Икрамов. - Мы обязательно просим людей, которые обращаются к нам за помощью, написать письменное заявление, принести все документы, начиная с собственного паспорта. Тщательно проверяем как эти документы, так и полученную информацию, и только потом пишем сообщения.

Если нельзя помочь

В своей деятельности ИГНПУ не ограничивается только преданием гласности фактов нарушения прав человека. Большое значение имеют личные обращения к представителям власти, диалог с ними. Сурат-ака приводит много примеров, когда после таких его обращений освобождали незаконно задержанных людей, решали проблемы пострадавших от произвола или бездействия чиновников.

Икрамову особенно запомнился случай, происшедший в Каракалпакстане в позапрошлом году. Учитель Мурат Уббиниязов в знак протеста против несправедливой компенсации после слома его жилья вместе с семьей стал жить на улице. Сообщение ИГНПУ по этому поводу и последовавшие за ним публикации информационных агентств не принесли никакого результата. Тогда Сурат-ака позвонил в Нукус, переговорил с мэром города и генеральным прокурором автономной республики. Правозащитнику удалось убедить этих высоких чиновников, и вскоре власти Каракалпакстана выделили обделенной семье сумму, необходимую для приобретения достойного жилья. А учитель Уббиниязов своего новорожденного сына назвал Суратом – в честь руководителя ИГНПУ.

- Конечно, наша правозащитная организация не всесильна, и мы не можем помочь всем, кто к нам обращается, - говорит Сурат-ака. – Бывают случаи, когда человек, не глядя, подписал важные документы, а теперь жалуется, что его обманули. Юридически дать обратный ход такому делу практически невозможно. Бывает, люди обращаются, когда невиновного человека уже осудили. Здесь помочь тоже крайне тяжело. В таких случаях я прошу родственников узнавать во время посещений осужденного в колонии, не пытают ли его, не отбирают ли посылки из дома. Если такие факты выясняются, после нашего сообщения в колонию обычно приезжает так называемый спецпрокурор и принимает меры по прекращению произвола по отношению к этому осужденному.

К «наружке» - с пониманием

Сурат Икрамов вырос, как говорит он сам, в коммунистической семье, и к истово верующим не относится. Однако уважает религиозные чувства других людей и не боится защищать граждан, невинно осужденных якобы за преступления религиозно-экстремистского характера. Правозащитник также открыто высказывает свое мнение по многим острым вопросам, в том числе по Андижанским событиям. При этом, как говорит сам Сурат-ака, власти его не преследуют и даже оберегают:

- За мной с давних пор установлено наружное наблюдение, - рассказывает Сурат-ака. – Как мне объяснили в МВД, куда я обратился за разъяснениями, для моей же собственной безопасности. Что ж, я отношусь к этому с пониманием, как и к сотрудникам, которые выполняют свою работу. Сейчас «наружка» практически незаметна, а раньше, когда она была на виду, всегда здоровался с ее сотрудниками, доброжелательно с ними общался и некоторым из них даже помог как правозащитник. Кстати, возможно именно поэтому в нашу организацию за помощью нередко обращаются и сами сотрудники правоохранительных органов, пострадавшие от беззакония. Многим из них мы уже помогли. Например, из шести незаконно уволенных милиционеров после нашего вмешательства четверых восстановили в должностях.

Cреди американских гостей Сурата Икрамова - директор Совета национальной безопасности Майкл Макфол, посол США в Узбекистане Ричард Норланд и заместитель главы миссии Дуэйн Бутчер.
 

Сурат Икрамов говорит, что правозащита – дело благотворительное, которым занимаешься по зову сердца. Ни он, ни другие члены его организации никогда не берут денег с обратившихся к нему за помощью людей, считая это безнравственным. Быть может, именно поэтому – благодаря своему бескорыстному служению людям – Сурат-ака удовлетворен прожитой жизнью и в семьдесят выглядит гораздо моложе своих лет. Хотя бывают проблемы со здоровьем, приходится иногда и наведываться к врачам, внешне он энергичен и бодр. А самое главное – горит юношеским задором и желанием продолжать заниматься защитой людей, находить новые пути выхода из самых сложных жизненных ситуаций. Хочется пожелать Сурату Икрамову, чтобы к своему следующему юбилею он пришел полным сил, - и новых побед.

Соб. инф.

Международное информационное агентство «Фергана»