Экономика стран Центральной Азии: Есть ли надежда на развитие?
Сегодняшняя программа цикла передач «Ферганы» посвящена экономике - основе основ, поскольку все остальное, как когда-то учили студентов в советских вузах, лишь надстройка, продукт экономической деятельности государств. В студии Центральноазиатского телевидения обсуждаем проблемы и перспективы развития экономик стран Центральной Азии с одним из ведущих российских экспертов в этой области - кандидатом политических наук, руководителем сектора экономического развития постсоветских стран Центра постсоветских исследований Института экономики РАН, членом Комитета Торгово-промышленной палаты России по вопросам экономической интеграции стран ШОС и СНГ Еленой Михайловной Кузьминой.
Имеет ли ШОС перспективы стать вторым центром силы в мире, и на каких условиях? В чем смысл участия в этом объединении для Китая и России? Какие интеграционные проекты интересуют Китай и почему Центральная Азия оказывается для него настолько привлекательной? Что происходит сегодня с узбекской экономикой?
Ведет передачу журналист информационного агентства «Фергана.Ру» Сергей Мец.
Сергей Мец: Я тут выписку для себя сделал: «Валовой внутренний продукт (Gross National Product) - это совокупная рыночная стоимость всех конечных товаров и услуг, произведенных в экономике (внутри страны) в течение одного года». Это очень похоже на семейный бюджет, который формируется из совокупных доходов каждого члена семьи, часть которого потом расходуется на неотложные нужды, а часть откладывается. Я вот к чему – страны Центральной Азии вносят в «семейный» бюджет ШОС, саммит которого недавно проходил в Уфе, ничтожное количество средств. В чем же смысл для ведущих стран региона, Китая и России, участия в этой организации центральноазиатских стран?
Елена Кузьмина: Смысл очень большой. Во-первых, вопросы безопасности, которые четко «работают» в ШОС – это наркотрафик, трафик прекурсоров (вещества-ингредиенты для создания конечного продукта, в том числе, наркотиков – ред.) и запрещенных товаров. Это и защита от проникновения исламистского радикализма, что важно, например, для Китая, у которого есть своя подобная организация в приграничном районе. Это важно и для России, где достаточно часто обнаруживаются представители радикальных исламистских течений из Центральной Азии – региона, к которому, чисто географически, правильно отнести не только центральноазиатские страны, но и часть Афганистана и Китая, плюс Монголия.
Во-вторых – экономическая важность. Для Китая это возможность создания транспортных коридоров к Европе, Индийскому океану. Для России этот регион также очень важен, поскольку она продает этим странам достаточно большое количество машиностроительной и иной продукции. Не люблю этого слова, но и для России, и для Китая этот регион – «подбрюшье», откуда может быть обеим странам нанесен удар, если с ним не дружить, не развивать его.
Сергей Мец: То есть, вопрос, скорее политической необходимости, чем экономической?
Елена Кузьмина: Почему же, разве вопрос транспортной инфраструктуры – не экономика? А гидроэнергетика Центральной Азии, в которую вкладываются и та, и другая страна? Ясно, что есть геополитические причины, та же безопасность, но есть и явная геоэкономическая целесообразность.
Сергей Мец: Некоторые эксперты полагают, что для Китая ШОС менее значим, чем проект «Великого шелкового пути»…
Елена Кузьмина: Стоп, стоп! Есть два направления у этого проекта – Великий морской шелковый путь и Великий сухопутный, который как раз проходит по территории Центральной Азии и России. Причем, у нас есть Международный евразийский коридор, который называется «Западный Китай – Западная Европа», и есть коридор, который может идти как через Афганистан, так и через Пакистан – на Индийский океан.
Вы думаете, Китай просто сбрасывает излишки денег, строя прекрасные дороги и тоннели в Таджикистане и других странах? Они никогда не выглядели нерачительными хозяевами, а сегодня в Китае не только «перегрев» с финансами, но и товарами рынок «перегрет», и Китаю необходимы рынки сбыта и пути для транспортировки этих товаров. Так что сейчас как раз экономические вопросы превалируют над политическими.
Другое дело, как всю эту систему построить, поскольку для Китая реализация программы «Великий шелковый путь» - только один из шагов построения более масштабного проекта Единого экономического пространства, зоны свободной торговли.
Сергей Мец: Но, все-таки, в политическом смысле эта организация, по моему мнению, подвержена центробежным силам, поскольку крупные ее игроки, такие как Китай, Иран, Индия и Пакистан, не собираются портить отношения с Западом, поскольку торговые обороты у них с теми же США несравнимы с аналогичными показателями у России. Бытует мнение, что один из лидеров этого содружества таким образом хочет помахать «политической дубиной» перед «носом» G7, но ведь мощь «семерки» на порядок выше мощи этого объединения. Как можно привлечь на свою сторону крупную страну региона, у которой оборот с твоим противником несравнимо выше! Как долго может продержаться подобное объединение государств?
Елена Кузьмина: Вы говорите о ШОС или о БРИКС?
Сергей Мец: И о том, и о другом.
Елена Кузьмина: Мне проще говорить о ШОС, поскольку эту ситуацию я знаю более точно, четко. ШОС – это не совсем дружба против кого-то…
Сергей Мец: Я говорил только об одном лидере…
Елена Кузьмина: Первоначально в ШОС речь шла всего лишь об урегулировании пограничных вопросов между Китаем и странами Центральной Азии, и они были разрешены. Затем уже шла речь о безопасности и экономических вопросах. И тут не было задачи создания какого-то противовеса, совершенно обычная история, мировая тенденция, когда развиваются два параллельных процесса – глобализация и регионализация…
Сергей Мец: Извините, Елена Михайловна, что перебиваю, но давайте я предельно конкретизирую вопрос – могут ли эти две организации, ШОС и БРИКС, стать тем самым вторым мировым полюсом силы?
Елена Кузьмина: Я думаю, что это может случиться, если будет создан мощный экономический «полюс», причем в варианте не ресурсной, а диверсифицированной экономики. Именно об этом шла речь при создании Евразийского союза – об уходе от ресурсной «иглы». Эти цели декларировали и те страны, которые создавали ЕАЭС, потом к ним присоединились и остальные участники. Речь шла как о модернизации экономики, воссоздании или создании заново – у каждой страны-участника стояли свои задачи. Это задача только первого этапа, и тут Россия и Китай, два крупных игрока, нашли точки соприкосновения.
Но как будет с ШОС развиваться ситуация дальше, сказать очень трудно, поскольку пока интересы совпадают, а как будет развиваться ситуация, неясно. Пока договорились о сопряжении, подписав Протокол о намерениях от 8 мая, но удастся ли наполнить эту организацию конкретными проектами, сегодня говорить рано. Присоединение Индии и Пакистана к Организации – это вопрос безопасности, создания транспортного коридора и опять-таки ресурсной составляющей, а «центр силы» не может быть создан на такой основе. Все будет зависеть от того, какие договоры будут заключены и на каких условиях.
Еще один момент, который я вижу, это попытка ослабить влияние доллара в регионе, перейти на взаиморасчеты…
Сергей Мец: В юанях…
Елена Кузьмина: Об этом пока открыто не говорят, обсуждают взаиморасчеты в национальных валютах, но, конечно, юань сегодня – самая сильная [валюта] на евразийском пространстве. Безусловно, это не произойдет одномоментно, но уже сегодня существуют двусторонние экономические отношения Казахстана с Китаем, частично у Таджикистана с Китаем, в рамках которых взаиморасчеты проходят в национальных валютах, но по большей части в юанях.
Сказать, что будет дальше, трудно, пока ситуация такова: сказали: «А», нужно говорить и «Б», но сегодня непонятно, как и когда это будет сказано – пересекается слишком много интересов и внутренних, и внешних. Скажем, договор по «Силе Сибири» между Россией и Китаем, транспортные договоры и договоры по ресурсам заключены в долларах – такого рода причины и не позволяют сегодня уверенно говорить на эту тему. Будут ли в Евразийском союзе взаиморасчеты производиться в рублях, а в ШОС в юанях, введут ли «алтын» - это все фантазии, говорить об этом пока рано, поскольку сейчас все действуют «методом тыка».
Сергей Мец: Говорить о взаимовыгодном сотрудничестве, скажем, между Россией и Китаем сложно, поскольку история с островами на Амуре, изменение демаркационной линии границы, аренда Китаем в Сибири 150-ти тысяч, а кто-то говорит и о трехстах тысячах, гектаров на ближайшие сорок девять лет, безусловно, приводит к тому, что и Си Цзиньпин, и все, кто придет ему на смену, будут «широко улыбаться» в ответ на такое сотрудничество. Кроме того, понятно, что главный вопрос в том, у кого будет находиться «печатный станок», поскольку все долларовые взаиморасчеты в мире приносят доход в казну США, то же самое будет и с юанем – доход в казну Китая.
Но давайте перейдем к республикам Центральной Азии. Оттолкнусь от ваших слов о том, что крупные региональные игроки будут помогать в развитии стран Центральной Азии. На днях на «Фергане» прошли сразу два материала о ситуации в Узбекистане, который наиболее отдален от России из прочих республик региона: о том, как государственные структуры притесняют, фактически разоряют китайского фермера, разводившего домашний скот, и о том, что задержки по выплате зарплат бюджетникам, включая сотрудников правоохранительных органов, чего прежде никогда не было, достигают 25-30 дней в целом по республике. Вы хорошо знаете Узбекистан, скажите, готовы ли власти к изменениям, развитию? Каримов недавно опять говорил о важности частной собственности. Но «слов» можно много разных сказать, а можно вложить миллиарды, и они «благополучно» рассосутся по счетам так называемой элиты, поэтому хотелось бы понять – каковы опорные точки, с которых могло бы начаться развитие?
Елена Кузьмина: Во-первых, я не согласна с вами, что Узбекистан наиболее отдален от России. Может быть, политически, но не экономически – он просто несколько дистанцируется политически, пытается проводить некую политику…
Сергей Мец: Торговли лояльностью…
Елена Кузьмина: Да, согласна, торговли лояльностью. Но самый крупный товарооборот у Узбекистана как раз с Россией. Что касается задержек по выплатам, то тут много внешних факторов, коснувшихся и России с Казахстаном: падение цен на все экспортные товары, на цветные металлы, исключая, пожалуй, уран.
Следующий момент – сильная привязанность к российскому рублю и сильная скрытая инфляция, около 20%, что видно по «базарному» курсу. Кроме того, при том что количество мигрантов из Узбекистана в России увеличилось, хотя и предрекали массовый отток в связи с падением рубля, однако поступление по официальным каналам средств в республику уменьшилось на 49%, что составляет примерно 460 миллионов рублей. При этом количество валюты в долларах, поступающей по официальным каналам из Узбекистана в Россию, увеличивается на 10%, то есть, на 160 миллионов рублей, которая предназначена, в основном, для покупки подешевевшей недвижимости и товаров. Это – приличный отток средств. То есть сегодня мигранты дают не больше 2% ВВП республики. Международные организации давали от 10 до 15 процентов ВВП, в зависимости от года, что вполне приличная сумма, даже несмотря на высокий уровень коррупции и инфляции, схожий с российскими показателями. Очень сложная ситуация сегодня в Узбекистане. Власти пытаются всеми способами удержать финансовую ситуацию, поэтому и появляются, к примеру, документы о запрете вывоза из республики больше $2000, а не больше $5000 - по особому разрешению Центробанка, прочие финансовые ограничения. Сегодня республика, и так будучи жестко контролируемой, становится супер-контролируемой с точки зрения финансов.
Понятно, что сегодня у всех очень сложная ситуация в связи с падением цен на энергоресурсы, падением рубля, но надо понимать, что такое отсутствие средств в бюджете – это не только невозможность инвестировать, это проблемы с поддержанием уровня жизни населения хотя бы на той «высоте», которая существовала. И даже несмотря на то, что Узбекистан не так глубоко встроен в международную финансовую систему, как Россия и Казахстан, его, тем не менее, тоже затронул кризис, и правительство пытается предпринять меры такие, например, как договоренность с Южной Кореей о создании инвестиционных фондов.
При всем при этом я не могу сказать, что Узбекистан совсем стоит на месте, некоторые отрасли все-таки развиваются, хотя статистику по разным ведомствам собрать очень сложно. Потому и данные ВТО несколько расходятся с реальными, хотя эта организация все последние годы отмечала рост ВВП Узбекистана до уровня в 7,5-8%. Кроме того, даже несмотря на ангажированность американских рейтинговых агентств, они давали достаточно высокие рейтинги банкам республики, иногда даже повышая их. В Узбекистане тоже есть статистика, и достаточно полная, но она очень распылена по отдельным ведомствам, вплоть до количества иностранных инвестиций, поэтому ее сбор достаточно затруднен.
То есть я не могу говорить о том, что Узбекистан не развивается, правда, в последнее время весьма упал в России спрос на автомобили, произведенные в Узбекистане.
Сергей Мец: Это очень интересный вопрос. Обычный человек может понять, насколько развивается государство не по входу инвестиций, а, грубо говоря, по выходу. К примеру, мы четко видим, например, что Китай – точно развивается, поскольку вместо «погремушек» на дорогах России еще несколько лет назад сегодня мы видим вполне достойные автомобили уже китайских компаний. Вместо прежнего контрафакта, типа Adidsa или BMY, сегодня появилось огромное количество товаров настоящего заводского качества…
Елена Кузьмина: А вы зайдите в Москве в любой магазин детской одежды - и на половине ценников увидите «Сделано в Узбекистане». Это разве не развитие?
Сергей Мец: Согласен, но люди не посмотрят на ценник, а в том же Китае за последние двадцать пять лет было создана огромная промышленность, там строили заводы крупнейшие мировые компании, к примеру, в Шеньчжене работает предприятие Apple. Много еще примеров можно привести. А все, что тут знают об Узбекистане – автомобили ДЭУ…
Елена Кузьмина: Да, создавались рабочие места, но куда шли налоги от производства Apple?
Сергей Мец: Да, но за последние десять лет Китай создал свою промышленность, последние пять лет обсуждается вопрос о юане как региональной валюте, осваиваются земли сопредельных государств, в том числе и России…
Но контекст моего вопрос несколько иной. Я далек от огульной критики, мне хочется понять, готовы ли элиты государств Центральной Азии, в одном из которых я родился и вырос, к тому, чтобы стать патриотами и постараться сделать так, чтобы людям их страны жилось хорошо, вместо того, чтобы, прикрываясь «фиговым листком» патриотизма, ловить тех, кто кажется им не патриотами? Готовы ли они к развитию экономики, созданию настоящего частного сектора, который кормит общество во всех развитых странах?
Елена Кузьмина: Естественно, что Узбекистан не развивается так, как Китай – совершенно другая система, достаточно серьезный уровень коррупции. Кроме того, Узбекистан достаточно закрытая страна и допускает на свой рынок только какие-то определенные компании... Но это проблема не только Узбекистана. В России существует документ, определяющий уровень рисков и инвестиционной безопасности государств. Вся Центральная Азия попадает в высший уровень риска, и это значит, что в этих странах могут работать только очень крупные компании, которые могут себе позволить долгосрочные издержки, поскольку весьма велики политические риски. Вспомните историю с МТС, например.
То есть это общая болезнь региона, хотя внешним силам вполне выгодно, чтобы регион оставался исключительно ресурсодобывающим.
Сергей Мец: Не уверен, что той же G7 выгодно загонять государства в нищенское существование, и таким образом плодить очередные «игилы», ведь ничего хорошего не может родиться в государстве, где народ нищенствует.
Елена Кузьмина: Ну, извините, G7 находится несколько в ином регионе…
Сергей Мец: Япония – в этом же…
Елена Кузьмина: Ну, не совсем в этом же, и, к слову сказать, Япония в Узбекистане занимается, в основном, покупкой ресурсов, а японская государственная программа развития стран центральноазиатского региона направлена исключительно на вопросы экологии и культурного наследия. Другими проектами, скажем, развития промышленного производства, Япония тут не занимается. Хотя это – один из крупнейших доноров Узбекистана.
Сергей Мец: То есть, надо ли понимать так, что никому не выгодно развитие стран Центральной Азии?
Елена Кузьмина: Интересно региональным игрокам. Китай, к примеру, заявляет, что ему интересно строить не только дороги, но и производства вдоль них. Пока, правда, только говорят. Все республики региона при этом очень боятся поглощения Китаем, но если посмотреть на [страны] более открытые, чем Узбекистан, то мы увидим, что Китай развивает в Таджикистане химическую промышленность. Это, с одной стороны, конечно же, хорошо, но с другой – это вредное производство. Китай предлагает вынести в регион сборочные производства - тех же автомобилей, производство которых в России в последнее время заметно сворачивается, другой техники.
Сергей Мец: Понятно, что мир устроен непросто – где-то уже вплотную приблизились к решению вопроса с термоядерной реакцией, которая «похоронит» всю добычу углеводородов в мире, космические челноки летают в миллиардах километров от Земли, присылая невероятные фотографии планет Солнечной системы, а в другом конце мира по-прежнему добывают огонь трением. Есть и республики региона, который мы обсуждаем, расположенные по уровню развития где-то посередине этой шкалы. При этом все вокруг куда-то двигаются, и только наши государства замерли в каком-то законсервированном состоянии. Тем не менее, в ваших словах я увидел надежду. Спасибо вам за этот разговор!
Елена Кузьмина: Я, как и вы, тоже очень люблю этот регион.
Сергей Мец: Очень обидно - при таком природном изобилии, фантастическом климате, великих исторических памятниках Самарканда, Бухары, Хорезма, Ташкента и многих других, как-то странно наблюдать эти игры в «торговлю лояльностью» и постоянную позу «с протянутой рукой». При том что этот регион может предложить миру очень многое – хотя бы те продукты, которые умеют культивировать в Узбекистане так, как не умеют больше нигде больше…
Елена Кузьмина: Подняв уровень туризма, можно уже добиться очень многого…
Сергей Мец: Еще и учитывая тот уровень гостеприимства, которым славятся жители республики, в отличие от некоторых соседних государств.
Ну, вот мы с вами вместе произнесли заключительное слово. Остается только добавить, что, если люди, возглавляющие государства Центральной Азии, осознают свою ответственность за будущее своих граждан, они должны понимать простую вещь – скоро, очень скоро мир уйдет в такой отрыв, что догнать его будет уже невозможно. И тогда точно «ресурсная игла» останется единственным выходом.
Всем спасибо и до новых встреч!
Посмотреть программу также можно по ссылке.
Международное информационное агентство «Фергана»
