Гражданская война в Таджикистане: воспоминания очевидцев

Гражданская война в Таджикистане, длившаяся более пяти лет (1992-1997), стала одним из самых трагических эпизодов в истории страны и постсоветского пространства.

По официальным данным, в результате противостояния погибли более 100 тысяч человек, 26 тысяч женщин овдовели и 55 тысяч детей стали сиротами.

Вооруженный межклановый внутриэтнический конфликт между сторонниками центральной власти и различными группировками в лице Объединенной таджикской оппозиции, куда входила и Партия исламского возрождения Таджикистана, последовал за провозглашением независимости страны в 1991 году.

Миллионы граждан Таджикистана были вынуждены бежать из республики, спасаясь от репрессий и верной гибели, почти половина населения осталась без крова. По разным данным, в 1993-1994 годах в Афганистане нашли приют около миллиона таджикских граждан. В основном, это были женщины, дети и пожилые люди.

В дни, когда отмечается 25-я годовщина распада СССР, воспоминаниями о военном времени с корреспондентом Русской службы Би-би-си в Душанбе Анорой Саркоровой поделились журналистки Сурае Шуджоат и Зарина Хушвахт.

Сурае Шуджоат

В годы гражданской войны я вела одну из самых популярных программ таджикского государственного радио "Хоки Ватан" ("Песок родины"). Основными слушателями радиопрограммы были таджикские беженцы, оказавшиеся в Афганистане.

Мы ежедневно получали сотни писем от беженцев. В редакцию письма привозили сотрудники ООН, международных гуманитарных организаций, журналисты, иногда чиновники, побывавшие в Афганистане.

Мы зачитывали письма в эфире, надеясь, что их услышат родственники беженцев в Таджикистане. Сегодня это кажется невероятным, но тогда для многих наша радиопередача была единственной возможностью получить весточку от родных. Ведь тогда не было ни мобильных телефонов, ни электронной почты, ни соцсетей.

Историй, полных трагизма и ужаса, было очень много. Вот рассказ одной из моих собеседниц по имени Афзал.

В 1993 году, в самый разгар войны Афзал, ее единственная пятилетняя дочь и еще несколько женщин с детьми пытались переплыть Пяндж на плоту, чтобы добраться до Афганистана. Тогда многие спасались подобным образом.

Когда плот, на котором плыла Афзал и ее дочь, почти достиг афганского берега, начался обстрел с вертолета. Плот перевернулся.

Афзал с девочкой оказались в воде. Пяндж внешне очень тихий, но под поверхностью есть водовороты; если попасть туда - это неизбежная смерть. Дочь Афзал попала в один из таких водоворотов.

Афзал ухватилась за какой-то куст. Ее дочь кричала и просила мать о помощи, но мать не могла ей помочь. Водоворот несколько раз поднимал девочку вверх, и она всякий раз звала мать. Но мать понимала, что если она разожмёт кулак и отпустит куст, она утонет вместе с дочерью, которой уже невозможно помочь.

Афзал закрыла глаза, дочь утонула. Родные не нашли даже тела ребенка.

Мы виделись с ней несколько раз. Она постоянно вспоминала те трагические минуты. И повторяла: "Люди лгут, когда говорят, что ребенок дороже жизни. Оказывается, на грани между жизнью и смертью собственная жизнь становится дороже". Ей предстоит с этим страшным грузом памяти прожить всю жизнь.

В Шаартузском районе Хатлонской области я познакомилась с женщиной по имени Мохитобон. Она рассказала, как в 1993 году ее с детьми и матерью провожали братья и муж. Им удалось благополучно доплыть на плотах до афганского берега, но своих родных женщина больше никогда не видела. Знает только, что братьев и мужа убили.

Мохитобон призналась, что до конца жизни не забудет взгляд мужа: "Он смотрел на нас так, как будто прощался навсегда, как будто знал, что это наша последняя с ним встреча в этой жизни".

В 1997 году Мохитобон вернулась на родину. За считанные месяцы она поседела. Когда я впервые ее увидела, не могла поверить, что ей еще нет и сорока лет.

По работе я часто ездила на юг страны, в Вахшскую долину, откуда было очень много беженцев. В одну из таких поездок я оказалась в Кабодианском районе Хатлонской области.

Помню пустой дом, чьи хозяева бежали, спасаясь от расправы. Меня поразил приусадебный участок, гроздья винограда, хурма. Дом как будто ждал своих хозяев, которые, возможно, голодали в это время в Афганистане.

В 1993-1997 годах у меня дома жили беженцы, более 20 человек. Я знаю, что такое голод. Часто на работу приходила голодной, а еще грудной ребенок. Но даже тогда люди делились последним куском хлеба.

Нам на радио привозили хлеб. И этот хлеб спас от голодной смерти несколько десятков человек.

Зарина Хушвахт

Я уверена, что больше всего войны боятся те, у кого есть маленькие дети. Во время гражданской войны моей дочери было шесть лет, а сыну - три года. Это были очень тяжелые годы, я до сих пор не могу спокойно рассказывать о том времени, хотя прошло уже немало лет.

Мои дети знали, как надо было вести себя во время стрельбы.

Она начиналась, и они падали на пол, даже не понимая, зачем это делают. Мы старались не выходить из дома, но нужно было покупать еду. Я оставляла их одних, уходя всякий раз навсегда. Каждый раз, выходя на улицу, я прощалась с ними навсегда, потому что время было такое. Никто не знал, вернется ли назад.

Но голод страшнее смерти. И мы выходили покупать еду. Денег хватало только на чай, сахар и хлеб, который был дороже всего, потому что достать хлеб в те времена считалось большой удачей.

Одну буханку хлеба я делила на три дня. Чай и хлеб. Дети часто просили добавки, но я отказывала, хотя мне хотелось рыдать, глядя в их голодные и просящие глаза. Но я понимала, что это единственный способ выжить.

В очереди за хлебом люди стояли до утра.

На руки выдавали по две буханки, и многие выстаивали многочасовые очереди несколько раз, чтобы купить еще хлеба. Но его было очень мало. Мяса и других продуктов не было. О мясе мы могли только мечтать.

Иногда сейчас в магазинах, наблюдая за капризными покупателями, я вспоминаю те годы, когда в магазинах не было ничего и денег тоже не было. И каждый продукт питания был роскошью, радостью.

Соседи очень помогали друг другу. Это помогло выжить многим.

В те годы я работала в театре, была актрисой. Нам почти год не давали заработную плату. И мои соседи, занимавшиеся тогда предпринимательством, предложили продавать вещи.

И я решилась. Купила в Душанбе зелень и отвезла в Москву. На средства, вырученные от продажи, купила обувь и продавала на душанбинском рынке. Так я спасла своих детей от голодной смерти.