20 октября в городке Янгиабад в пятнадцати километрах от Ангрена в доме журналиста и правозащитника Дмитрия Тихонова произошел пожар, уничтоживший часть его жилища и имущества. Причина возгорания неизвестна. Сам хозяин узнал об этом лишь 26 октября, поскольку 30 сентября обнаружил за собой слежку и на некоторое время уехал из Ангрена.

Правозащитник утверждает, что из дома пропали два внешних жестких диска с архивом и около 100 экземпляров распечатанных правовых справочников по противодействию детскому и принудительному труду.

По предварительным подсчетам, ущерб от пожара составил 45-50 миллионов узбекских сумов (9-10 тысяч долларов по реальному рыночному курсу).

Тихонов уверен, что случившееся связано с его правозащитной работой по мониторингу практики детского и принудительного труда при сборе хлопка в Букинском районе Ташкентской области, как территории финансирования проекта Всемирного банка.

После пожара правозащитник вынужден был приехать в Янгиабад, так как никого из родственников, которые могли бы подъехать к месту пожара, в городе у него нет. Вот что он рассказал «Фергане»:

«По словам соседей, в четыре часа утра они почувствовали запах дыма. Выйдя на улицу, увидели, что горит соседний дом, то есть мой. Из окна вырывалось пламя, горела крыша и с характерным треском лопался шифер. Иными словами, дом загорелся не в четыре утра, а гораздо раньше.

Около пяти часов утра прибывшие на вызов пожарные приступили к тушению. Но воды в резервуарах не хватило, и машина была вынуждена уехать на дозаправку. Все это время дом продолжал гореть. Только со второго раза, заехав с другой стороны дома и разобрав часть крыши, пожарные смогли справиться с огнём.

Причину пожара им установить не удалось. Взятые пробы сгоревших материалов переданы на экспертизу, результаты которой будут готовы через две-три недели.

Примечательно, что сгорел только мой рабочий кабинет и примыкающая к нему часть коридора. Комната горела так сильно, что в ней обрушились потолок и крыша. Небо видно прямо из сгоревшей комнаты. Остальные помещения хоть и пострадали от пожара, но действию открытого огня подвержены не были.

Сгорели компьютер, фото- и видеоаппаратура, навигатор, автовидеорегистратор, сотовый телефон и прочее. Где второй компьютер, ноутбук, сканер/принтер/ксерокс (три в одном) мне установить не удалось, так как это место завалено сгоревшими обломками дома.

Уничтожены все документы по правозащитной работе, все адреса и контакты. Полностью сгорела правовая библиотека, собранная за годы. Пострадали и мои личные документы. Сгорела часть одежды. Сгорели деньги.

Бесследно пропали два жестких внешних диска с моим архивом по 1 терабайту каждый. Вся ценная правовая информация была на них. В компьютерах и на ноутбуке я предпочитал ничего не хранить. Тем не менее, судьба дисков с компьютеров и ноутбука мне пока неизвестна – они под завалами.

Из-под сгоревших обломков дома я откопал металлическую коробку, которую специально искал. В ней хранился один жесткий диск. Однако в коробке его не оказалось. Даже если бы он сгорел, в коробке остались бы его фрагменты. Второго диска или того, что от него могло остаться я тоже не нашел там, где оставлял, хотя другие предметы, которые лежали рядом под обломками, нашлись.

В одной из комнат дома в большой картонной коробке хранилось около ста с лишним экземпляров правовых справочников по противодействию детскому и принудительному труду, которые я составлял и распространял. Это была подборка национального законодательства и ратифицированных Узбекистаном конвенций Международной организации труда (МОТ) запрещающих детский и принудительный труд. Ничего незаконного. Все эти справочники тоже пропали. Сгореть они не могли, так как эта комната не горела. Более того, коробка со справочниками стояла среди пустых картонных коробок от аппаратуры, которые остались целы и были переданы милицией на хранение соседям.

По словам последних, представителя махаллинского комитета и посбона (помощника председателя махаллинского комитета) в день пожара и на следующий день в доме была милиция. Якобы в сгоревшей комнате под обрушившимся потолком искали меня, уточняли, не погиб ли я. Думаю, что справочники забрали они.

Дверь в дом была опечатана, я её открывал в присутствии соседей. Их обязали сразу же сообщить в пожарную охрану о моем приезде, что они и сделали.

Пожарные пришли довольно быстро, оформили протоколы, выполнили разные формальности, требующие моего участия, и поинтересовались, где живет мой адвокат. Меня это насторожило, стало понятно, что они предупреждены о том, что меня ищет ангренская милиция в связи с возбужденным административным делом.

Оказалось, что ангренская милиция знала о пожаре с первого дня. В отдел уголовного розыска ангренского ГОВД для дачи показаний привозили моих соседей. После 20 октября мой адвокат дважды посетила милицию по моему административному делу, кроме того несколько раз ей звонил участковый, но о пожаре ей так и не сообщали».

Отметим, что пожары, «случайно» возникающие в домах и квартирах неугодных правозащитников, в Узбекистане явление не слишком редкое. Например, в 2008 году неизвестные пытались поджечь квартиру, где жил правозащитник Фарходхон Мухтаров. Ранее, в 2002 году поджигали дверь квартиры Елены Урлаевой.

Соб. инф.

Международное информационное агентство «Фергана»

Статьи по теме: