Суды над «солнечными» оппозиционерами подошли к концу. Надира Хидоятова уже приговорена
Фото © Алишера Таксанова
Сегодня в ташкентском городском суде по уголовным делам состоялось оглашение приговора по делу Нодиры Хидоятовой, координатора оппозиционной «Солнечной коалиции Узбекистана». По итогам процесса она была признана виновной в нарушении ряда статей уголовного кодекса, предусматривающих наказание за преступления экономического характера, и приговорена к 10 годам заключения.
Судья Закиржон Исаев зачитывал приговор полтора часа. «Исследовав материалы дела», «в составе преступной группы, состоящей из братьев Умаровых», «продали гречневую крупу, а вырученные деньги присвоили», «в результате были неплатежи», - тихо произносил он монотонным голосом.
Сама Нодира слушала его речь то внимательно, то с улыбкой, как бы спрашивая присутствующих: вы видите, что творится?
Затем судья сообщил, что «Хидоятова своей вины не признала и заявила, что в деятельности преступной группы с участием Аброра и Санджара Умаровых участия не принимала. Эти и другие обвинения считает необоснованными (признает себя виновной только в халатности) и просит вынести оправдательный приговор».
К концу речи З.Исаев заявил, что обстоятельствами дела установлено, что директор фирмы «Буюк сиймолар» Н.Хидоятова организовала преступную группу. В связи с этим суд считает целесообразным признать ее виновной в нарушении ряда статей УК Республики Узбекистан и приговорить к 10 лет лишению свободы в колонии общего режима (а также права занимать материально-ответственные должности в течение трех лет). Кроме этого суд постановил взыскать с Н.Хидоятовой в пользу «Узбектеатра» 108 миллионов сумов (примерно сто тысяч долларов), а также менее крупные суммы в пользу других фирм.
«Я считаю, что ее вина не доказана абсолютно», - прокомментировал результат закончившегося процесса защитник Н.Хидоятовой Олег Бабенко.
«Против лома нет приёма»
Заключительное заседание по делу С.Умарова, состоявшееся 27 февраля, было посвящено защитной речи адвоката, а также прениям сторон. «Виновность Санджара Умарова не только не доказана, но опровергается материалами дела», - этими словами его защитник Виталий Красиловский начал свою речь.
Он отметил, что обвинительное заключение в отношении его подзащитного тенденциозно, эмоционально, но, по сути, голословно и не подкреплено объективными доказательствами. По его словам, всё обвинение строится на необоснованных, порой не подтверждённых первичными бухгалтерскими документами актах проверок, а также показаниями заинтересованных лиц, против которых были возбуждены уголовные дела (или могли быть возбуждены) и которые по этой причине давали любые угодные следствию показания, надеясь смягчить свою участь.
«Все перечисленные лица вдруг дружно, спустя несколько лет после того, как они якобы получали взятки от С.Умарова, стали писать явки с повинной, - заметил В.Красиловский. – При этом они стали возмещать полученные ими ранее деньги. Так, замдиректора ОАО «Электрохимпром» Х.Бадриддинов 29 октября 2005 года подал явку с повинной, начальник железнодорожной станции «Шуртан» Х.Абилов – 6 ноября, бывший инспектор таможенного поста «Камаши-Гузар» Б.Суяров – тоже 6 ноября, бывший генеральный директор ОАО ОВЭС «Узвнешнефтегаз» Ш.Закиров – 21 ноября».
По словам адвоката, поскольку эти лица дали «правильные» показания, то они не только не понесли какого-либо наказания за получение взяток, но некоторые из них даже были повышены в своей должности. Например, Б.Суяров стал начальником таможенного поста, а Х.Бадриддинов – директором комбината тугоплавких металлов…
Защитная речь В.Красиловского заняла почти два часа. Основные ее моменты сводились к следующему. Во-первых, Санджар Умаров не занимал никаких материально-ответственных должностей в ряде компаний, руководство которыми ему приписывает сторона обвинения. Он не являлся их учредителем, директором или заместителем директора, а также не возглавлял совет директоров (по словам адвоката, он не числился там даже дворником). Что касается следствия, то в подтверждение своей версии они не предоставило никаких документов.
Во-вторых, даже взяв за основу показания основного свидетеля обвинения Г.Саакянца о том, что С.Умаров являлся руководителем компаний «Экойл технолоджис» и «Профинанс Лдт», следствие делает необоснованный вывод о том, что подсудимый умышленно скрывал валюту от зачисления на банковские счета в уполномоченных банках Республики Узбекистан. Дело в том, что эти компании учреждены иностранными гражданами за рубежом и являются иностранными юридическими лицами (требования о зачислении валютных средств касаются только резидентов Узбекистана). Никаких источников доходов в Узбекистане у них не было, а свою коммерческую деятельность они также осуществляли за границей.
В-третьих, в вину С.Умарову вменяется то, что он, будучи руководителем зарегистрированных за рубежом компаний, не платил налоги как гражданин Узбекистана (ему насчитали более полумиллиона долларов неуплаченных налогов). Однако учредители этих компаний достоверно известны (в частности, компания «Профинанс Лтд» учреждена гражданином США О.Кливлендом). Почему Умаров должен платить налоги с дохода предприятий, которых он не учреждал, и материально-ответственным должностей в которых не занимал, неизвестно. Да и сумма в 532 тысячи долларов, в неуплате которой его обвиняют, возникла не на основе первичных бухгалтерских документов этих предприятий, а на основе гипотетических предположений следствия, что он с этих предприятий должен был получить доход в миллион с чем-то долларов (опять-таки – не в Узбекистане, а за рубежом).
Утверждения гособвинителя о том, что С.Умаров путем шантажа без предоплаты получал от НАК «Узбекнефтегаз» нефтепродукты В.Красиловский даже не стал комментировать, пояснив, что согласно законодательству Узбекистана, продажа иностранным партнерам газонефтепродуктов осуществляется со стопроцентной предоплатой.
Слушая выступление защитника, я вдруг обнаружил, что судья З.Исаев его словами абсолютно не интересуется. Он смотрел куда-то вверх, вниз, по сторонам, рассматривал сидящих в зале, и украдкой поглядывал на часы. Было совершенно очевидно, что адвоката он не слышит. Маялись и два заседателя, отчаянно подавляя зевки, и пытаясь глядеть широко открытыми глазами. Выступление адвоката внимательно слушал лишь гособвинитель Г.Давлетов, быстро строчивший что-то на листке бумаги, очевидно, набрасывая ответные тезисы.
Постепенно защитник С.Умарова прошелся по всем эпизодам обвинения и добрался до конца своей речи. «Защита полагает, что единственно правильным решением будет оправдательный приговор», - заключил В.Красиловский.
После этого судья предоставил слово подсудимому.
«Хотел бы подчеркнуть, что это дело сфальсифицировано либо конкурентами моего брата, либо теми, кому не нравилось, что мы критикуем политику президента, - волнуясь, начал Санджар Умаров. - Атака на меня началась после статьи в газете «Зеркало XXI». Уже после ареста мои письма, ходатайства и заявления в Минюст оказывались у начальника следственной группы Хурамова, он их никуда и не отправлял…»
С.Умаров, горячась, стал рассказывать о том, что его держали в камере размером два на два метра, и проводили ночные допросы, давая спать 2-3 часа в сутки. Он себя очень плохо чувствовал, но врача к нему не вызывали. Да что врача – проведение судебно-психиатрической и судебно-медицинской экспертизы заняло всего полтора часа – без сдачи анализов и включая время, затраченное на поездку до этих учреждений и обратно.
«19 ноября следователь Хурамов заявил, что, поскольку я не признаюсь, то мной займутся другие люди, после чего в Таштюрьме мне две ночи подряд «промывали мозги»… Даже в этом зале Хурамов угрожал мне (Усманов может подтвердить)... Мои адвокаты неделями не могли встретиться со мной… А как назвать то, что следователи по экономическим делам интересовались моими политическими взглядами? Или они всем такие вопросы задают? А как назвать переименование улицы и махалли имени Гияса Умарова?..».
Свою речь он закончил словами о том, что не признает своей вины ни по одному из пунктов предъявленного обвинения. После того, как он сел, зал взорвался аплодисментами.
Затем слово взял государственный обвинитель Г.Давлетов.
«Эти люди думают, что они в цирке сидят, - с горечью в голосе заметил он. - Ну, это их дело, но они не правы». И прокурор приступил к опровержению доводов защиты.
«Уважаемый адвокат построил своё выступление таким образом, что он опровергал прокурора, однако материалы дела он опровергнуть не смог. Почему столь сильный адвокат не смог опровергнуть материалы дела? Да потому что против лома нет приёма! Тут собраны такие доказательства, что никто их не сможет опровергнуть. Тут собраны не стопроцентные, а тысячепроцентные доказательства. Вот в чем заключается лом».
Как уточнил гособвинитель, предварительное следствие и не предъявляло С.Умарову обвинения в том, что он является учредителем предприятий, зарегистрированных в оффшорных зонах. Ему предъявляли обвинения, что он организовывал компании за рубежом, руководил им, крутил деньги и не платил налоги.
«Почему он, как гражданин Узбекистана, не должен платить налоги? Мы что, гражданина другого государства судим? Что, он отрицал, что он гражданин Узбекистана? Поэтому в статье 45 Налогового кодекса и написано, что если он гражданин республики и постоянно живет здесь, то давай плати. Такой закон. А где НЕ такой закон?..»
«Мы никогда не утверждали, - продолжил он свое выступление, - что компании «Профинанс Лтд» и «Кайтаф» должны платить у нас налоги. Но Умаров Санджар, как их руководитель, должен платить. Предварительное следствие никогда не говорило, что он получал зарплату в этих и других предприятиях – мы доказывали, что он их открывал, и являлся руководителем и собственником. Мы ведем речь о переводе незаконных денег в оффшорные зоны – всё обвинение на этом строится».
Далее гособвинитель перешел к учредителю компании «Профинанс Лтд» О.Кливленду и заявил, что тот, хоть и является учредителем, однако является номинальным участником. Поэтому сказать, что ответственность должен нести Кливленд, а не Умаров, нельзя: «Мною было доказано, что учредителями этих компаний (зарегистрированных в оффшорах) являются Санджар и Аброр Умаровы. Они и должны платить государству. А разве они платили? Нет!»
Коснувшись отсутствующего на судебном процессе главного бухгалтера СП «Нефтегазтранс» Ольги Карпенко, единственного свидетеля, не согласившегося с выводами ревизии, Г.Давлетов назвал ее показания «фикцией, воздухом и более ничем». После этого он занялся подельниками С.Умарова, которые по версии следствия, не только не доливали потребителям бензин и сжиженный газ, но вырученные от этих махинаций деньги передавали тому же С.Умарову.
«Что, подсудимый Хасанбаев не говорил, что деньги от реализации газа передавались лично Умарову?» – громогласно вопросил прокурор.
«Нет!!!» - единым порывом откликнулся весь зал. «Не говорил!», - донёсся зычный голос правозащитника Сурата Икрамова.
«Всё это снимается на видеокамеру, если надо – мы можем посмотреть», - пообещал прокурор. Затем он продолжил: «Хасанбаев говорил, что деньги от реализации «левой» продукции они передавали Умарову Санджару. Можем мы в этой связи говорить, что здесь имеется преступная группа? Или мы должны их опровергать, если они говорят, что передавали деньги?»
Сурат Икрамов снова подал какую-то громкую реплику, выражая свое несогласие, за что был удален из зала суда.
Тут прокурор прервался и сделал небольшое лирическое отступление, сообщив присутствующим, что если в Америке или в Германии кто-то, как «этот человек сидит и жуёт жвачку», то на него наложат огромный штраф. «Уважать людей надо», - назидательно заключил он.
После этого он еще раз подчеркнул основательность своих выводов и безосновательность выводов адвоката:
«Мы провели более 10 экспертиз. Конечно, адвокат говорит, что это «надуманные экспертизы». А в чем эта «надуманность»? Этого адвокат не сказал. Я был обвинителем в более чем двух тысячах процессов, но более полных доказательств я не встречал!»
В конце концов Г.Давлетов «разобрался» с доводами адвоката и кратко прокомментировал слова самого Санджара Умарова.
«Он сказал, что его жалобы почему-то оказывались у Хурамова, - сказал прокурор. – Но, извините, если дело возбуждено, все жалобы направляются следователю (а за ним надзор осуществляет прокуратура). В ход следствия никто не вправе вмешиваться!»
Далее он коснулся заявления Умарова о том, что к нему не вызывали врача, а медицинско-психиатрическая экспертиза была проведена поистине стахановскими темпами (за полтора часа).
«А что, разве Умаров имеет психическое заболевание? Нет? Ну, вот поэтому-то экспертиза и признала его вменяемым».
На этом госообвинитель закончил каскад опровержений. Признаюсь, что речь его была очень образной и эмоциональной (образец для любого прокурора), и в какой-то момент я сам наполнился негодованием по отношению к сидящим в клетке налогонеплатильщикам и бензинонедоливателям. Но, очевидно, это подействовало не на всех, так как сзади меня кто-то всё время шептал: «Вот врёт!..»
Затем снова поднялся адвокат В.Красиловский и стал, в свою очередь, опровергать доводы государственного обвинителя.
«То, что он сейчас говорил, на языке логики называется «подменой понятий». Никто и не говорил, что Умаров не гражданин Узбекистана. Но мне хотелось бы, чтобы уважаемый прокурор показал суду хоть одну бумагу, обосновывающую эту прибыль, которую ему насчитали налоговики. Не имея доказательств, что С.Умаров являлся должностным лицом в той или иной компании, они придумали термин: «руководитель». Но, согласно законодательству, имеется понятие должностного лица. Это квалифицирующий признак для некоторых видов составов преступлений, например, должностного подлога. Но если человек не является должностным лицом, под действие этих статей он не подпадает…
Чтобы предъявить Умарову обвинение в неуплате налогов, нужно доказать налогооблагаемую базу и то, что он имел с этих сделок определенную сумму, а с этой суммы он, как гражданин Узбекистана и должен заплатить налоги. Но ведь этого ничего нет. Нет документов. Выводы ревизоров основаны не на первичных бухгалтерских документах, а на голословных утверждениях заинтересованных лиц… »
Наконец прения завершились, и суд предоставил последнее слово всем подсудимым, проходящим по данному делу. Ничего примечательного они не сказали, только выразили надежду на справедливое решение суда. После этого был объявлен перерыв до первого марта.
Что касается Нодиры Хидоятовой, то в этот день она тоже должна была произнести свое «последнее слово». Присутствующим сообщили, что это произойдет после небольшого перерыва (состав суда по её делу был тот же – судья З.Исаев, гособвинитель – Г.Давлетов), и все вышли на улицу, во двор здания суда. Здесь В.Красиловского окружили журналисты и принялись задавать ему различные вопросы. «В компании «Профинанс Лтд» вообще Аброр Умаров работал, - разъяснял им адвокат. - Вся беда в том, что они с Санджаром братья...»
Минут через десять из здания вышел судебный секретарь и позвал: «Кто на процесс Хидоятовой - заходите». Наученный горьким опытом, что места в зале суда на всех обычно не хватает, я ринулся в коридор полуподвального помещения одним из первых. Но не тут-то было! Туда успели юркнуть 3-4 человека, и за ними дверь, ведущая в коридор, где располагался зал заседаний, захлопнулась. «Подождите!» - требовал от медленно спускавшейся толпы из-за двери солдат в каске и бронежилете. «Что такое?» - доносились сверху голоса. «Да вот, всех позвали, а в зал не пускают, говорят, ждите».
Прошло минуты три. Дверь открылась, и из нее стали выходить те несколько человек, которые вошли туда первыми. «Всё, Нодира сейчас произнесла своё последнее слово». «Как, уже? А почему в зал никого не пустили? Что за дела?!!»
Наибольшее возмущение было написано на лице 16-летней дочки Нодиры Хидоятовой Малики, которой тоже не дали возможность услышать «последнее слово» её матери. В этот момент она увидела, что из коридора выходит гособвинитель, и бросилась к нему: «Почему нас не пропустили?» «Я этим не занимаюсь», - ответил Г.Давлетов. «Это не суд, это фарс», - чуть не плача произнесла Малика.
«Я просто в ужасе, - немного позже сказала она нам в разговоре. – Я мать и так не вижу, у нас с ней только мимолетные встречи на суде, а теперь меня и этого лишают. Поэтому это не суд, а не знаю что…»
Вышедший из подвала адвокат Н.Хидоятовой Олег Бабенко рассказал облепившим его журналистам, что его подзащитная попросила её освободить, чтобы заняться хозяйственными судами, поскольку её арестовали прямо в аэропорту и наличие задолженности, по её словам, явилось для неё неожиданностью. Она сказала, что если обнаружится, что она, действительно, имеет кредиторскую задолженность, то будет её выплачивать, если же нет, то, разумеется, нет…
На этом судебное заседание и закончилось. О том, какое решение примет ташкентский городской суд по уголовным делам, мы узнаем первого марта.
Алексей Волосевич
